Судебный дознаватель фараона (СИ)

— Дорогая, Хорит, — он растянул губы в ухмылке, — Я судебный дознаватель кебнета храма Атона. Портить жизнь староверам моя работа.

— Нет, — ее голос дрогнул, — Сейчас все иначе. Ты не понимаешь!

Легкое раздражение сгустилось, превратившись в злость. Он сжал пальцы в кулаки. Сильные эмоции мешают думать и уж тем более вести допрос. Он должен оставаться спокойным. Усилием воли он охладил сердце. Заставил его биться ровно.

— Мне нужны ответы, если не хотите понести наказание за создание тайной организации против храма и привлечения в нее молодежи. Кто кроме вас входит в верхушку? И чем вы тут на самом деле занимаетесь?

Она вскинула подбородок, посмотрела ему в глаза. Нет, страх из них не исчез. Но теперь они горели лихорадкой гордыни. Напускной. Она заставляла себя сопротивляться, хотя всем своим существом стремилась раскрыться перед ним и, возможно, даже попросить защиты.

— Думаешь, я тебя боюсь? Тебя и твоих смешных угроз?

— Думаю, вы боитесь не меня. И вы очень хотите мне рассказать, что вас действительно пугает, госпожа Хорит. Иначе мы не стояли бы тут, не так ли?

Он видел, что виски ее, изящный изгиб над верхней губой и ложбинка между ключицами, — все в мелких бисеринках пота. Она закрыла глаза, пытаясь совладать с чувствами. Прошептала еле слышно:

— Зачем ты только пришел сюда! Он убьет и тебя, и меня!

— Кто он?! — он сжал ее плечи, — Я не смогу защитить вас, если не буду знать от кого!

Она распахнула веки. Их взгляды встретились.

— Защитить? Ты, мальчик, думаешь, что сможешь противостоять ему?!

— Почему бы и нет?! — он пожал плечами, однако по ее потемневшему взгляду и дрогнувшим вниз уголкам губ тут же понял, что выглядит в ее глазах самонадеянным болваном. Но в самом деле, кто же тот, кого она так боится?

— Не здесь, — плечи ее поникли, словно она сдалась и уже готова к сотрудничеству, — Приходи ко мне завтра. Мы мило беседовали на приеме у Маху, так что твой визит покажется логичным.

— С чего бы мне вам верить? А вдруг вы сбежите?

— Куда? — ее губы тронула легкая усмешка.

Но он ей не поверил.

— Куда вы все исчезаете. Дочка ювелира, писец Менну, с десяток юных горожанок, — и это еще не полный список.

— Нет…– она отрицательно мотнула головой, — Если ты не наделаешь глупостей, я приму тебя завтра живой и невредимой…

Глаза ее лишь на мгновение расширились от испуга. Но Гормери уже понял, Хорит допустила ошибку. Она проговорилась.

— Они все мертвы? — он уперся в нее требовательным взглядом, которые многие даже из числа его коллег называли неприятным.

— Я этого не говорила!

— Нет, уважаемая Хорит, именно это вы и сказали. Так они убиты? Кто их убил?

Она прикрыла рот рукой, попыталась отвернуться. Но он схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Пожалуйста, — прошептали ее губы.

— Кто убийца, Хорит?

— Не надо…

Свободной рукой он схватил ее за плечо и легонько тряхнул, сверля глазами:

— Я жду!

— Я… я не знаю…

Это была ложь. Она прекрасно знала, что убийства происходят, и знала, кто за ними стоит. Иначе ее не трясло бы сейчас как в лихорадке. И губы ее пухлые не дрожали бы, а глаза не наполнились бы слезами.

— Хорит, вы предстанете перед судом кебнета за покрывательство преступлений против храма и жизни человека. Или можете стать свидетелем по делу об убийстве. Вам выбирать.

— Но я ничего не сделала! — шепотом возмутилась она.

— Зачастую бездействие тоже преступление, — он дернул плечом, — Выбирайте, Хорит, прямо сейчас. Кто вы? Преступница или свидетель?

Обычно такой ход работал даже с самыми самоуверенными людьми. В деле о разграблении гробниц семь из десяти подозреваемых решили стать свидетелями. И это здорово помогло следствию.

— Ладно, — он уперся обеими руками в стену, отрезав ей путь к отступлению, — На самом деле, я приехал в Уадж вовсе не для того, чтобы раскрыть ваше тайное общество. Это получилось случайно. Я должен узнать о судьбе всего лишь одной девицы. Вы знаете, что стало с Неферет — дочерью ювелира Хепу? Если я найду ее, или смогу внятно объяснить ее исчезновение, я тут же покину Уадж.

Он, конечно, лукавил, но Хорит об этом знать было не обязательно.

— Я не понимаю, о ком ты…

Он не разорвал зрительный контакт. Прищурился, увидев, как увеличились ее зрачки, почти полностью затопив глаза чернотой — знак, что человек на гране срыва.

— Вы прекрасно знаете, о ком речь и сейчас же мне все расскажете. Или мы вместе пойдем к тем двоим в красных плащах. Вы ведь этого боитесь больше всего?

— Тебя убьют.

— Не смеши меня! Если я исчезну в Уадже, уже после Ренепет сюда прибудет 20 дознавателей храма из Ахетатона, и весь ваш городишко вывернут на изнанку. Вы же не дураки довести до такого. Нет, моя милая, опасность тут грозит лишь тебе. Если кто-то из твоих приятелей по тайному обществу узнает, что ты у меня на подозрении, тебя тут же уберут. И ты это знаешь, не так ли? Ну что? Будешь говорить? Куда пропала дочь ювелира?

— Господин Гормери… — губы ее искривились, а из густо подведенных глаз брызнули слезы. Ненастоящие. Женщины умеют притворяться, — Пожалейте меня…