Судебный дознаватель фараона (СИ)

Столичный гость с запечатанным глиной ртом вознамерился было обругать его хотя бы взглядом, но тот соскочил с дивана и потопал к выходу на веранду. Там уже суетилась Ипет, расставляя тарелки с аппетитно пахнущими еще теплыми булочками, плошку со свежевзбитым маслом, крынки с медом и вареньем и прочие сладкие угощения, которые принято есть утром. При появлении карлика она быстро опустилась на колени и склонила головку, а тот по-отечески погладил ее по волосам. И было в этом жесте столько странной нежности, что Гормери не мгновение показалось, что между этими двумя существует что-то большее, чем обычное почтение и покровительство.

Впрочем, писец ту же улыбнулся своим подозрениям. Служанка, как и все в этом городе, считает Анхатона воплощением бога Бэса. Девушка уже поднялась и убежала. Молодой дознаватель подождал, пока девушка убежит и только после этого Писец вышел на веранду, вдохнул ароматы, поднимающиеся от стола, и неожиданно ощутил приступ голода.

Анхатон протянул ему льняную салфетку:

— Сотри со рта эту гадость и давай поедим. Дел полно, некогда расслабляться.

Гормери, аккуратно дотронулся до губ и вдруг понял, что чувствует их. Они больше не болели, и на ощупь казались совершенно здоровыми. Не поверив, он вернулся в комнату и уставился в небольшое серебряное зеркало, висящее над туалетным столиком. Он не ошибся, никаких обожженных корок, как будто их и не было.

— Это… что такое?! — он все еще не мог поверить в столь скорое исцеление.

Насморк проходит примерно неделю. А тут ожог! Да еще на губах! От такого недуга положено испытывать жестокие муки несколько недель.

— Сенеб умеет творить настоящие чудеса, — Анхатон усмехнулся и, сунув в рот булку целиком, заработал челюстями.

* * *

— И как же тебе удалось узнать правду? — Гормери снова бежал рядом с носилками карлика по пыльной и шумной торговой улице Уаджа между двумя рыночными площадями.

— Я сразу понял, что без писца сокровищницы похитить статуэтку из сундука ювелира невозможно. Оставалось выяснить, кто злодей. Вот я и надавил на каждого из работников. Решив своровать, кто-то из них рисковал должностью. Так что ее потерей пугать было бессмысленно. Но кроме тепленького места у каждого из них есть и кое-что еще, чего терять совсем уж не хочется. Наследство, земля, семья…

— Ты угрожал им жизнью близких?! — Гормери замер, не в силах принять такую ужасную правду. Ну, и методы у его напарника!

— Не злодей же я какой-то, — хохотнул Анхатон, и писцу пришлось припустить за носильщиками, которые и не подумали замедлиться, — Я умею разговаривать с людьми, задевать за живое. Но все в рамках приличия. Да мне и пугать-то никого не пришлось. Лопоухий Чаи тут же признался, едва я заикнулся о его поместье. Ведь это все, что осталось у мальчишки от его семьи. Можно сказать, он дорожит домом как памятью.

— А что случилось с его семьей? Черная болезнь?

Примерно так древние египтяне называли болезнь, позже известную как чума. Эпидемии чумы уничтожали целые поселения в эпоху Нового царства в Древнем Египте.

— Можно и так сказать. Его дед с отцом были жрецами храма Амона. Из непримиримых.

Гормери знал, что в истории прежней столицы были темные годы, когда молодому царю противостояли сильные кланы жрецов, со своими армиями, с богатствами едва ли не превышающие содержимое дворцовой сокровищницы. И только помощь бога Атона помогла великому Неферхепрура Эхнатону одержать победу. Однако предательство жрецов навсегда отвернуло царя от древнего Уаджа. Он построил для себя и для светлого будущего страны новую столицу там, где прекрасен горизонт восхода Атона.

Ахетатон переводится с древнеегипетского как «Горизонт Атона». Из города открывался вид на горы, из-за которых каждое утро восходило солнце. Древние египтяне того времени считали солнце Атоном.

Значит в семье Чаи были заговорщики. Не удивительно, что и сынок стал преступником. И как он ловко разыграл перед ним и Тамит свою непричастность. Выглядел сущим недотепой.

— Так что сказал этот молодой писец?

Дородные носильщики бережно внесли паланкин своего господина в тихий переулок, свернув с оживленной улицы. Гормери последовал за ними, едва не свалившись в канаву на крутом повороте. Он все еще не понял, куда они направляются. А карлик не взял на себя труд объяснить. Только твердил, что нужно поторопиться и все подробности он расскажет по дороге.

— Признался, что стащил статуэтку по заданию тайной организации! — донеслось до него из носилок, причем последние два слова Анхатон произнес внушительным басом.

Его почему-то веселил тот факт, что в Уадже действует какая-то тайная организация.

— Ты как будто не веришь в опасность от тайного общества.