Судить буду я

Хана Акмаля, оказывается, встречала огромная толпа родствен­ников, друзей, земляков. Несмотря на строгости международного аэропорта, толпа прорвалась к трапу самолета и даже приволокла жертвенного барана, черного, крутолобого каракучхара с огром­ным курдюком, ему и перерезали горло на летном поле, в честь возвращения хана Акмаля на родину. Сценарий встречи, как понял Шубарин, был давно и тщательно разработан. Сенатор объяснил, что ему сказали, что Артур Александрович с семьей отбывает из этого же аэропорта в Италию на какое-то торжество, поэтому он оставил хана Акмаля наедине со встречающими и примчался, чтобы пожелать удачной дороги, – все мило, тактично, как и при­нято на Востоке. Но Сенатору же хотелось узнать одно – надолго ли отбывает за границу банкир? Недельный срок, конечно, мало устраивал его, но это лучше, чем завтра же отвечать на объявлен­ный ультиматум. Но Сенатору повезло куда больше, чем он рассчитывал. Когда он помог донести чемоданы чете Шубариных до зала таможенного контроля и, распрощавшись с ними, поспешил на первый этаж, откуда до сих пор доносился шум от бурной встречи хана Акмаля, он увидел в углу зала ожидания мужчину, чье лицо показалось ему знакомым. Как только он на бегу попы­тался вглядеться в него внимательнее, почувствовал, что тот наме­ренно отвернулся в сторону окна. Тогда его неожиданно охватило любопытство, и он, спустившись на первый этаж, пересек зал и вновь поднялся на второй, но уже с той стороны, где находился заинтересовавший его человек. Успев подняться на три четверти лестницы, он увидел, как тот мужчина быстро встал и двинулся в зону таможенного контроля, куда недавно он проводил Шубарина с женой. Сомнения развеялись: он, конечно, знал этого молодо­го человека и даже помнил его фамилию – Стрельцов, Стрельцов Сергей Юрьевич. В ту пору, когда он работал заведующим отде­лом административных органов ЦК компартии Узбекистана и ку­рировал КГБ, он не раз встречался с ним на Ленинградской, а еще больше слышал о нем как об очень талантливом офицере, которо­му поручались самые ответственные и деликатные задания. Его часто использовала Москва, когда нужен был человек для особо важной заграничной операции, не засветившийся в столице, и для чужих, и для своих.

Конечно, у Стрельцова не было повода бросаться ему в объятия, но и демонстративно прятаться нет причин, он ведь знает специфи­ку его службы, и никогда бы не сказал прилюдно – здравствуйте, товарищ Стрельцов! – или что-то в этом роде. Хотя гудевший внизу, у его ног, зал не давал ему сосредоточиться. Сенатор вдруг отрешился от всего, как бы отключил все звуки вокруг. Он мог в особо опасные минуты сконцентрировать внимание и волю в кулак, в такие минуты что-то скорпионье виделось в его лице, не зря он родился под этим знаком Зодиака. Он пытался вернуть в памяти прошедшие двадцать минут, когда узнал, что Шубарин отбывает в Милан, и поспешил на второй этаж. Шаг за шагом он восстанавливал сцены, словно привычно отматывал ленту на ви­деокассете, чтобы внимательнее вглядеться в нужный кадр. Хотя за двадцать минут прошло не так много событий, чтобы было за что зацепиться, он продолжал упорно искать, совсем забыв о хане Акмале, о людях, его встречавших, понимая, что надо вернуться в холл, пробиться к нему, чтобы все видели, запомнили, с кем он стоит в обнимку. Но что-то удерживало его на лестнице, подсказы­вало: ищи! ищи! – а он всегда доверял своему чутью. И вдруг вспомнил, вспомнил – не видение, а ощущение. Когда он говорил с Шубариным и его женой, то чувствовал на себе затылком чей-то упорный взгляд, словно кто-то хотел развернуть его к себе лицом, и он обернулся машинально. Вот тогда-то он и заметил стриженый затылок успевшего повернуться к нему спиной мужчины, и в глаза ему бросилась новомодная, еще не прижившаяся в Ташкенте, стрижка. Значит, Стрельцов хотел знать, с кем разговаривает Шубарин? – появился первый вопрос. Да, да, только Шубарин – подтвердил он свою догадку, ибо о его возвращении КГБ еще не могло знать: решение лететь рейсом Москва-Дели пришло случайно, в последний момент, в аэропорту, и домой, В Ташкент, чтобы встречали, позвонить не успели, и сделали это за них московские адвокаты. Впрочем, интересуйся Стрельцов им кон­кретно, не отбыл бы он тут же прямым рейсом на Гамбург. А не спелся ли Японец и с КГБ, ведь Ферганец ходит на Ленинградскую как к себе домой и оттуда набрал целый отдел по борьбе с ор­ганизованной преступностью?