Судить буду я

Эркин Джураевич весьма кстати положил трубку, ибо, услы­шав его последнее слова: «Это не телефонная история, лучше я сейчас подъеду», – Газанфар Рустамов, занимавший кабинет этаком ниже, прямо под прокурором Камаловым, подсоединив­шись к его телефону, очень пожалел, что не сделал этого на две-три минуты раньше. Его очень заинтересовало, кто же это сейчас явится по срочному делу на четвертый этаж. Но просле­дить не удалось: его самого затребовали «наверх», к одному из замов прокурора, и он просидел на экстренном совещании почти полтора часа. А когда он, выскочив первым, заглянул в прием­ную, Камалова в прокуратуре уже не было. А спрашивать у его помощника, кто был на приеме, куда отбыл шеф, – бесполезно, такие порядки осторожный Хуршид Азизович ввел с первого дня появления в должности. Расстроенный Газанфар чувствовал, что проворонил какую-то важную информацию. А жаль! Вчера по телевизору он увидел, как Сухроб Ахмедович давал интер­вью. Значит, уже на свободе, и завтра-послезавтра наверняка потребует с отчетом, ведь он никогда не простит Камалову ни тюрьмы, ни потери должности, положения, и в этой борьбе, конечно, не будет ничьей.

Положив трубку, Эркин Джураевич бегло просмотрел сводку происшествий за минувшую ночь, где не было отмечено взволновавшего его события, и поспешил в прокуратуру республики. То, что он собирался доложить Камалову, он оценивал как чрезвычайное событие, и следовало немедленно предпринять какие-то шаги. Преступление касалось Шубарина и его банка, только вчера ставшего известным всей республике. Мотивы случившегося не были до конца понятны опытному розыскнику, хотя и напрашивалась банальная версия – деньги, но что-то интуитивно подсказывало Джураеву: тут нечто совсем иное, непонятное ему. Прокурор Камалов давно проявлял интерес к жизни Японца, ставшего банкиром, возможно, то, что он знал, прольет свет на событие, могущее стать еще более сенсацион­ным и шумным, чем само открытие банка «Шарк».

Камалов, положив трубку, еще раз бегло просмотрел газе­ты – может, он не придал значения какой-нибудь детали, фак­ту, – но ничего не насторожило. А ведь материалы в эти газеты «ставили» после полуночи, ни один журналист не спешил поки­нуть роскошно организованный прием и все мало-мальски инте­ресное попало в прессу. Так что же насторожило полковника Джураева – тот никогда за время их совместной работы не сказал, как сегодня: «Не телефонная история…»

Полковник появился в кабинете, как всегда, бесшумно и стремительно. Плотнее прикрыл дверь, попросил включить стоявший сбоку приемник и, заняв место у стола спиной к окну, сказал после короткого приветствия, без восточных экивоков:

– Сегодня ночью в «Лидо» в разгар торжества пропал гость Шубарина Гвидо Лежава, гражданин США…

Прокурор, связывавший для себя предстоящий визит Джураева с чем-либо, касающимся Сенатора, ну, на худой конец, Миршаба, несколько растерялся, новость для него оказалась совершенно неожиданной, но он быстро взял себя в руки и спросил:

– Вы не ошибаетесь? Вот у меня на столе сводка происше­ствий за минувшую ночь по линии МВД и КГБ, тут нет ничего подобного, хотя презентация по случаю открытия банка «Шарк» отражена в общих отчетах.

– Я уже видел сводку МВД, – ответил полковник.

– Значит, вам позвонил сам Шубарин? – заинтересованно спросил прокурор, сразу почувствовав, что появился реальный шанс на встречу, без всяких ухищрений.