Судный день

В то время весь МОССАД умещался в трех кабинетах, так как штат его состоял из двенадцати человек. К моменту отставки Хареля служба отличалась исключительной секретностью и обширной агентурной сетью по всему миру. Его деятельность не регулировалась ни одним из законодательств, включая Основные законы, и подчинялась напрямую премьер-министру Израиля. Сведения о бюджете и численности сотрудников МОССАДа фактически носили характер государственной тайны. Впрочем, все, что так или иначе было связано с организацией МОССАД, приравнивалось к государственной тайне.

Будучи основоположником службы, Харель привнес в ее деятельность основные черты своего характера. Жесткий руководитель, он действовал по принципу «Террор против террора», был преданным и верным сыном Израиля и этого же требовал от подчиненных. В борьбе за обеспечение безопасности Израильского государства в жестоком арабском мире все средства хороши, так считал Харель, и арсенал этих средств у директора разведки был весьма обширен. Всеми этими благами пользовались преемники Хареля, в том числе и Цви Замир.

Когда в 1968 году Замир получил новое назначение, это вызвало удивление у всех сотрудников ведомства. Как неприметный генерал, никогда в жизни не занимавшийся ничем, близким к разведке, мог стать шефом МОССАДа? Да он и в Войне 1967 года не участвовал! Непростительный недостаток для израильского офицера. Неважно, что в это время он был назначен военным атташе в Лондон и физически не мог участвовать в военных действиях. Это ничего не меняло для бригадных офицеров и уж тем более не могло служить оправданием в глазах профессионалов разведывательных служб.

И все же Цви Замир стал тем, кого премьер-министр Леви Эшколь пожелал видеть в должности директора МОССАДа. Почему? В первую очередь потому, что лидеры лейбористской партии считали его «своим человеком». Еще потому, что после многих лет самоуверенных руководителей разведки ему хотелось видеть на этой должности совсем другую фигуру. А что до нехватки опыта? Ничего, через год-два освоится и покажет результаты лучше, чем все профессионалы вместе взятые.

Решение Эшколя долго вызывало недоумение у всех, но только не у самого Замира. Он-то как раз считал, что на посту директора внешней разведки МОССАД он сможет в полной мере раскрыть свой потенциал и не ошибся. Замир работал днями и ночами, прислушиваясь к мнению профессионалов. Он не только стал мастером своего дела, он создал собственный стиль работы, который отличался от стиля его предшественников тем, что позволял профессионалам использовать свои способности в полном объеме, чего не было при его предшественниках.

Цви Замир оказался руководителем, который способен заставить своих сотрудников работать с полной отдачей сил. Каким-то образом ему удалось избежать беспорядков и передряг в самом начале своей деятельности, а ведь подобный настрой сопровождал каждую смену руководящего состава. Как только старшие офицеры вникли в стиль работы Цви Замира, они тут же приняли нового шефа. За короткий срок он сумел показать все свои возможности, укрепив позиции МОССАДа и свои личные позиции в глазах премьер-министра Леви Эшколя, несмотря на то что сотрудничать им пришлось совсем недолгий срок.

На смену Эшколю пришел новый премьер-министр, к которому Цви Замир отнесся с осторожностью. Почему? Да потому что не ожидал, что новым премьер-министром назначат женщину. И все же это случилось. Голда Меир получила должность, а вместе с ней и службу МОССАД в свое подчинение. Однако Голда оказалась хорошим партнером: умная, волевая и в то же время неутомимая оптимистка, она быстро схватывала суть проблемы, анализировала ее и выдавала четкий, аргументированный ответ, о какой бы сфере деятельности ни шла речь.

Отношения между Замиром и Меир нельзя было назвать теплыми, но что касалось доверия словам, делам и решениям действующего директора национальной разведки, здесь премьер-министр неизменно проявляла лояльность. Когда в 1972 году палестинские террористы совершили теракт на Мюнхенской олимпиаде, взяв в заложники команду израильских спортсменов, Цви Замир как раз находился там. Он пытался помочь немецким спецслужбам в составлении плана спасения заложников, просил позволить пустить в дело израильских спецназовцев, но те отказывались от любой помощи, полагаясь только на себя. Цви Замиру оставалось лишь бессильно наблюдать за тем, как плохо подготовленные немецкие «специалисты» проводили операцию освобождения. В итоге заложники были убиты, а про Замира на родине поползли дурные слухи, расписывая его некомпетентность.