Судный год

Это трудно объяснить, но, несмотря на то что Защитник сейчас, несомненно, уходит, у меня ощущение, что он стоит совсем неподвижно. Словно почувствовав уткнувшийся в спину взгляд своего недавнего клиента, резко дергается и убыстряет шаг. В последний раз оглянулся по сторонам, приподнял шляпу – и был таков. Иным, конечно, он быть и не мог. Силуэт размывается, становится бесформенной тенью. Поток покачивающихся голов всасывает ее и медленно уносит с собой. Почему-то для самого важного слушания по моему делу он приехал не на своем блестящем мерседесе, а всего лишь на метро.

Вместе с Защитником уходят глубоко под землю, в черную дыру, заглотившую шесть месяцев моей жизни, разделенные барьерами судейские залы, полицейские, звездно-полосатые знамена с орлами на древках, секретарши, помпроки, великолепная пятерка судей, протоколы, показания, повестки. Бесшумно проваливается все огромное трухлявое Древо процесса Инны Наумовской против Грегори Маркмана с уже оголившимися ветвями.

Наша синяя птица-хранительница, повиснув на минуту в воздухе, раскрывает маленький блестящий рот. В последний раз распушив для меня свой длинный хвост, вздыхает и поднимается в небо. Спринтер, конечно же, ее не замечает. Почему ее, кроме меня, никто никогда не замечает?

В Ленинграде на каждом перекрестке стояли с простодушными открытыми лицами постовые в белых крагах, следившие за порядком, регулировавшие движение. Может быть, на всех перекрестках моей жизни тоже стояли постовые. Часто они не носили форму, и я не обращал на них внимания. И здесь, в Бостоне, мой эфбиайский Защитник оказался одним из них? А на другом перекрестке, где красный свет сменился уже на желтый, была Блаженная Инна?

Грязь, скопившаяся за полгода суда – время, когда жил не самим собой, а совсем иным человеком, ныне и присно оправданным обвиненным, – сразу испаряется. Все вокруг кажется теперь новым, только что созданным.

Тело мое вытягивается, становится выше. Я стою по горло в небе – по крайней мере именно так сейчас все выглядит, – не обращая внимания на Спринтера, который там, внизу, что-то мне объясняет. Пьянящий воздух наполняет меня, Стайера, выходящего на новую длинную дистанцию. (Теперь, когда процесс закончился, больше не собираюсь называть себя Ответчиком.)

Меня наполняет ощущение легкости и вдруг умножившейся силы. Душу подхватывает порыв ветра, и она, как воздушный змей, привязанный к телу несуществующей, но прочной нитью, взмывает, преодолевая земное тяготение. Будто только лишь и мечтала, чтобы выскользнуть из него. Носится над парком, выискивая синюю птицу. А я, пустой и невесомый, стою неподвижно и, глядя вверх, пытаюсь проследить все ее движения. Терпеливо поджидаю, пока не налетается всласть.

– Ну хорошо, братец, – спускаюсь я с облаков. Прилив земного притяжения все больше нарастает. Незаметно и привычно скручиваю нить в клубок, прячу ее. Еще пригодится. Поворачиваюсь к Спринтеру. – Немеркнущее тебе спасибо, что выполнил свою часть уговора. – Глубоко затягиваюсь ветром. Выдыхаю. Лохматое поблескивающее облачко вытягивается, повисает возле рта.

– Да не за что. Приговор дороже денег. Было забавно. У нас дела в суде решаются по-другому… Не передумал насчет «Маркман и Маркман», ООО? – Восхищенное, утроившее себя «О» произносится с придыханием: «Ого-го!» – перед блестящим и все еще возможным будущим фирмы братьев Маркман. – Мы бы могли завтра утром…

– Извини. Я же тебе объяснил.

– Ну ладно. Должок за тобой… Кстати, я тут встречался с этим твоим Ароном из Амхерста. Мужик он вроде толковый и тоже немного чокнутый. Многовато чокнутых у вас тут в Бостоне. Но этот вроде безобидный. Хотя… Оказалось, еще в Питере о нем слышал. Может быть полезным… Ты будешь смеяться, но он очень испугался, когда услышал мою фамилию. Еле приговорил приехать встретиться в Нью-Йорк. Перевел пятьсот зеленых на поездку. Как видно, подействовало. Вообще-то, занудливый он мужик. Начинает гнать свою туфту про теорию игр – не остановишь! Будто ничего другого в мире нет… А у нас в Питере теперь правила игр совсем другие. Часто и вообще без правил… А уж для таких, как я… Но чем-то мне понравился. Договорились, что будет консультировать моих программистов. Хотя и придется за ним присматривать… Правда, есть маленькая проблема – он в Россию ездить не хочет.

– Пока ты не… я должен кое-что…

– Ничего, прогнется. Долго не займет. Я таких знаю. – Слушать Спринтер так и не научился… Его дело… – Бабки нужны будут – поедет. А пока будем так работать. Скоро электронную почту установим. Потом посмотрим. Всему свое время.