Судороги Земли

У Зодчего нет сил бороться с бурлящей энергией выходца. Он согласно кивает головой:

— Говори…

— Ха! Ну и дали мы прикурить всем этим выродкам!

— А если по существу? — Зодчий видит улыбающуюся физиономию Агути и понимает, что поправлять Гоблина бессмысленно.

— Здрасьте! — восклицает Гоблин. — Я и говорю по существу! Как только мы десятка три вонючих созданий в болотину сбросили, с другой стороны из земли полезло тако-о-ое!.. В общем, пока Фархад заливал всю эту нечисть напалмом, мы смогли перетащить Енора к троку. Вернулись за тобой, а у тебя под ногами земля кипит как вода в котле! Мы тебя тащим из неё, а ты продолжаешь махать мечом как одержимый! Едва и нам вместо головы одни кочерыжки не оставил!

Зодчий вопросительно смотрит на Агути.

— Приврал?

— Конечно! Хотя выглядел ты в тот миг, действительно, как настоящий демон! Мы уж думали, ты совсем обезумел.

— А потом… Что было потом?..

— Фархад минут десять «стерилизовал» землю напалмом, чтобы поджарить этих тварей, устраивающих на дороге ловушки. Только через полчаса смогли тронуться в путь.

— Никто не пострадал?

— Нет.

— А Енор?..

— Не знаю, чем его так ударило, только три ребра у него сломаны и боль внутри. Сейчас он спит. Дал я ему кое-что из медицинских запасов…

…Пройдя четыре километра, решили остановиться на ночёвку.

Чтобы не рисковать людьми и обезопасить себя от неожиданного появления неведомых созданий подземных глубин, Фархад предложил расставить на дороге и по бокам сигнальные вешки с десятком-другим «погремушек», которые тут же сам и изготовил из повреждённой алюминиевой кассеты.

Выставив обязательное охранение, Зодчий вызвался дежурить первым — хотелось в тишине и одиночестве о многом подумать. Гоблин пожелал составить ему компанию. Поворчав для видимости, Зодчий согласился: нравился ему Гоблин своей бесшабашностью и лёгким отношением к жизни. Казалось, Гоблин раз и навсегда решил для себя непростой философский вопрос: «Для чего я живу?..» Всё поведение Гоблина говорило, что живёт он ради удовольствия, ради веселья. Всегда. Даже — когда страшно. Потому что в этом случае должно быть страшно весело! А ещё из Гоблина так и выпирало смачное словечко «кураж». Только Гоблин ухитрялся обставлять свои поступки так, что все вокруг только удивлялись: каким образом этот выходец умудряется привлечь на свою голову все несчастья «мира Амвросия»?! Но хитрый Гоблин своего секрета не выдавал. Поэтому с ним было хорошо. Тревожно, но хорошо!

Прислушиваясь к сонному шуршанию за стеной трока, Зодчий спросил:

— А почему вы оказались в конном разъезде? Очередь-то была не ваша?..

Гоблин только плечом дёрнул — дескать, пустяки. Зодчий настаивать не стал. Помешивая длинной палкой рубиновые угли, он вдруг вспомнил историю прорицательницы. Как там было написано у Церапа: «…головни вдруг вспыхнули ярким фиолетовым пламенем и потянулись к Эркатоге. Онемев от происходящего, я зачарованно наблюдал за тем, как тонкие огненные ручки обняли тело старухи, и я услышал радостный счастливый смех Эркатоги…»

«Огонь обладает магической, завораживающей силой… Я бы тоже не отказался искупаться в его пламенной купели…» — мечтательно подумал Зодчий.

Гоблин, услышав тяжкий вздох товарища, принял его на свой счёт.

— Зодчий, ты не сердись! — виновато проговорил он. — Я, конечно, понимаю, что веду себя порой довольно глупо. Но рассудительность и в прежней жизни никогда не была лучшей чертой моего характера, а уж здесь…

— Я не сержусь, — отозвался Зодчий, продолжая купать свой взор в околдовывающей игре муарового пламени. — Я даже рад, что ты такой… К сожалению, зачастую мы излишне серьёзны и видим жизнь не в радужном свете, как ты, а через закопчённую на огне стекляшку, сквозь которую в далёком детстве смотрели на солнце. Помнишь?..

— Помню… — вздохнул Гоблин. И вдруг со смущённой улыбкой добавил: — В школе говорили о каких-то пятнах на солнце. Мне безумно захотелось на них посмотреть. Поэтому я закоптил своё стекло совсем чуть-чуть…

— И что?..

— Едва без глаза не остался!

— Значит, ты уже тогда был таким…

— Горбатого могила исправит! — хохотнул Гоблин и пошёл в сторону от дороги, чтобы принести хворост для костра.

Зодчий проводил его взглядом, прислушиваясь к тонкому мелодичному звону — это лёгкие порывы ветра шевелили самодельные колокольчики, заставляя их «разговаривать». Вернулся Гоблин, бросил в костёр целую охапку сухих веток. Пламя рванулось вверх, осветив его лицо. Было оно совсем не таким беззаботным, каким казалось ещё минуту назад.

— Я всё хотел спросить… — голос Гоблина резко контрастировал с его всегда весёлыми глазами; сейчас он был растерянным и грустным. — Что нас ждёт там?.. — он махнул сухой веткой в сторону невидимой громады Зокона.

— Ты имеешь в виду уменьшение площади «мира Амвросия»?

— Нет… Что нас ждёт после того, как всё здесь окажется под пятой Зокона?..