Судороги Земли

— На заставах не вели… — сказал Легонт таким тоном, словно выговаривал нерадивому ученику за его неподготовленность.

Зодчий не обратил на колкость Легонта внимания, продолжая с интересом рассматривать макет. Его заинтересовала новая деталь: глубоких линий, урезавших площадь обитаемого мира, было несколько. Зодчий указал на них рукой и спросил:

— Уменьшение происходило не один раз?

— Мы выделяем шесть случаев. Последний произошёл полгода назад.

— Почему на заставах об этом ничего не знают?

— Знают, но не все… — туманно ответил Легонт. — Мало кто из заставников утруждает себя размышлениями о судьбе нашего мира. Большинство из вас живут одним днём. — Голос Легонта прозвучал укоризненно.

Зодчий внимательно посмотрел на поселенца.

— Вы считаете, что на выходцах, простите, я хотел сказать, на заставниках лежит какая-то вина?

— Вина лежит на всех нас! — неожиданно резко проговорил Легонт. — Но мы пригласили вас не для чтения нотаций.

— Надеюсь… — сказал Зодчий, которому не понравилась несдержанность верца.

Легонт указал рукой на макет и уже спокойно заговорил:

— Если вы внимательно посмотрите сюда и проведёте в уме несложные расчёты, то сможете легко подсчитать, что площадь потерянных нами земель лишь немногим меньше площади оставшегося мира…

Зодчий недоверчиво взглянул на макет. Ему хватило одной минуты, чтобы убедиться в справедливости сказанных слов.

— В последние годы «ужимание» мира происходит по длинной части эллипса, — опять заговорил Легонт, — поэтому заставы остаются от этого процесса как бы в стороне. Но так было не всегда. Наши записи хранят сведения о том, что Переход около ста лет назад за одну ночь уничтожил четыре заставы из пяти…

Зодчий внимательно слушал Легонта, но мысленно соглашался с ним не во всём. За месяцы, проведённые в Зоконе, он настолько свыкся с реальностью и незыблемостью этого мира, что тревожную информацию собеседника воспринимал с явным недоверием.

— Судя по вашим словам, — задумчиво произнёс Зодчий, — «ужимание» мира происходит на протяжении многих лет?

— Это так.

— Тогда мне не понятно, почему вы всполошились именно сейчас? Неужели ещё триста лет в вашем мире — такой маленький срок?

— Наверное, вы не до конца поняли, что я пытаюсь сказать. — Тембр голос Легонта мгновенно изменился. Приятные мягкие обертоны опытного ритора быстро сменились жёсткой категоричностью отрывистой командирской речи. — Из той половины земли, что мы потеряли за все три века, три четверти исчезли за последние двадцать лет!..

Цифра была ошеломляющей, но не верить Легонту оснований не было.

— Мир исчезает?.. — тихо спросил Зодчий.

Легонт не ответил. Подойдя к окну, он долго смотрел вдаль. Потом резко повернулся и сказал фразу, не относящуюся к предмету их разговора:

— Я догадываюсь, с какими мыслями вы ехали к нам… Чтобы напрасно не волновать ваших товарищей, хочу попросить вас сейчас же вернуться на заставу. Не беспокойтесь, очень скоро у нас появится возможность поговорить более содержательно. Вы не против новой встречи?

— Не против, — без раздумий ответил Зодчий.

Он уже выходил из комнаты, когда Легонт окликнул его:

— Вас повезёт Енор — юноша, который на Вторую заставу привозит продукты. Так вот, не отпускайте его одного в ночь.

— Он переночует в моей комнате, — ответил Зодчий.

— Хорошо. Тогда до встречи.

Легонт, повернувшись на каблуках, вышел в низкую дверь. Откуда-то возник знакомый старик и молча повёл заставника за собой. Зодчий находился в состоянии лёгкой растерянности. Информация, которую вылил на него Легонт, словно ушат ледяной воды, выбила его из равновесия.

Зодчий не заметил, как оказался возле знакомой повозки. Он уже устраивался в ней, когда услышал торопливый разговор:

— Что же вы гостя не накормили? Разве так можно!

Рядом с повозкой появилась молодая девушка. Невысокого роста, с густыми волосами цвета спелой пшеницы, она держала в руках узелок и открыто смотрела на выходца.

— Это вам! — сказала она и протянула узелок.

Зодчий принял подарок, поблагодарил девушку и прыгнул в повозку. Лошадь резво взяла с места — пришлось ухватиться за борт, чтобы не выпасть.

Лошадка почти всё время бежала рысью. Через полчаса выходец пересел к вознице. Юноша потеснился. Зодчий развязал узелок, с наслаждением вдыхая запах только что испечённого хлеба. Осторожно разломил краюху.

Одну половину протянул соседу:

— Держи!

Потом достал твёрдый сыр. Енор жеманиться не стал. Приняв свою долю и, весело поглядывая на Зодчего своими индиговыми глазами, принялся уплетать хлеб с завидным аппетитом, не забывая при этом слегка похлёстывать лошадку — время было позднее.

…Когда они добрались до заставы, там ещё никто не ложился спать. Зодчий издалека заметил керосиновый фонарь и, указав на него рукой, легонько толкнул Енора в бок.

— Сейчас горячего чаю сообразим, а там и вздремнуть не грех!

Енор так зыркнул на Зодчего своими пронзительно-синими глазами, что тот поперхнулся.

«А что я сказал не так! — удивился выходец. — Может, они вообще не верующие?..»