Судороги Земли

— На сегодняшний день нам удалось с точностью до одного-двух метров локализовать область, которою мы назвали «деномом». Пространственно она представляет собой идеальную полусферу диаметром в два и высотой — в один километр с вкраплениями странных деформационных участков, общим числом — три. По периметру, на удалении сорока-пятидесяти метров мы установили детекторы движения и камеры круглосуточного слежения. На расстоянии десяти метров от границы полусферы сапёры из соседней воинской части проложили МЗП — малозаметное препятствие, чтобы больше никто из людей или животных не смог подойти к границе.

Вальтман слегка наклонил голову.

— Это дало свои результаты, — сказал он. — За месяц — ни одного нового исчезновения.

— Мониторинг за объектом ведётся двадцать четыре часа в сутки, что позволило выявить некоторые закономерности в его поведении.

— Вы имеете в виду увеличение количества домашних животных, по непонятной причине стремящихся к… как вы сказали, «деному»?

— Аномалию с поведением животных мы считаем флуктуацией — случайным отклонением, хотя и не отбрасываем полностью её связи с деномом. Однако я хотел сказать о другом.

Ловсин бросил короткий взгляд на Мэда Олдина. Тот развернул экран компьютера к Вальтману, и стал объяснять, время от времени показывая ручкой-указкой на многочисленные разноцветные линии диаграмм, вдоль и поперёк изрезавших голубоватый прямоугольник монитора.

— Заранее прошу извинить, если в моём объяснении вам не всё покажется понятным. Дело в том, что теория относительности, изучающая универсальные физические закономерности во Вселенной, и квантовая механика, раскрывающая законы микромира, нелегки для понимания даже профессионалам, и, тем не менее, они имеют дело всего лишь с системами, которые, с точки зрения современного естествознания, считаются простыми в том смысле, что в них входит ограниченное число переменных. Только поэтому взаимоотношения между ними поддаются математической обработке и подчиняются универсальным физическим законам. Однако, кроме простых, существуют и сложные системы, которые состоят из значительного числа переменных и, соответственно, большего количества связей между ними. Чем оно больше, тем труднее исследование объекта. Невероятная трудность изучения таких систем заключается в том, что чем сложнее система, тем больше у неё так называемых эмерджентных свойств, то есть свойств, которых нет у её частей, и которые являются следствием эффекта целостности системы…

— Простите… — перебил Олдина Вальтман, — я, действительно, совершенно ничего не понимаю. Не могли бы вы объяснить всё это более… приземленным, что ли, языком?

— Собственно, сложности уже закончились! — улыбнулся Олдин. — Чем глубже мы изучаем деном, тем больше вышеупомянутых эмерджентных свойств он нам демонстрирует. Объясню на конкретном примере. Возьмём гравитационный градиент, который в районе денома ставит нас, порой, в тупик. Само по себе колебание гравитационного фона ещё ничего не значит, тем более что встречается оно повсеместно, однако применительно к деному приобретает совершенное иные свойства.

— Что вы имеете в виду? — заинтересованно спросил Вальтман.

— Спонтанное левитирование биологических объектов, оказавшихся в непосредственной близости от границы полусферы.

— И как вы можете прокомментировать данный феномен?

— Пока никак, — развёл руками Олдин. — Сейчас мы всё ещё находимся на стадии статистического накопления материала.

Вальтман покачал головой.

— Не хочу давить на вас, но не кажется ли вам, что уже хватит статистики? — Он быстро посмотрел на Ловсина. — Не пора ли перейти к делу?

— Вы говорите о силовом проникновении в деном? — Ловсин задержал взгляд на нервных пальцах Вальтмана.

— Именно.

— Пока что подобный вариант мы не рассматривали.

— Почему?

Ловсин ответил не сразу.

— Потому что мы не знаем, к каким последствиям это может привести… — задумчиво проговорил он.

— Но вы не исключаете подобного развития событий?

— С некоторых пор — нет…

* * *

Сразу после завтрака его пригласил к себе Амвросий.

В комнате вместе с главой рода находилось ещё несколько человек, которых Зодчий не знал. Был здесь и Легонт. Он в двух словах рассказал Амвросию о ночном инциденте, после чего старик вопросительно посмотрел на заставника.

— Кто это был?

Голос старца не предвещал ничего хорошего тому, кто окажется виновником ночного события.

— Я его не видел, — ответил Зодчий. — Но найти его будет несложно — разбившееся стекло оставило на теле следы…

— Мы найдём его, — пообещал Амвросий. — А теперь, — он сделал быстрый жест, по которому двое поселенцев неожиданно набросились на Зодчего сзади.

Бездействовал заставник ничтожно короткий миг — время, потребовавшееся ему, чтобы справиться с удивлением (за что?!), после чего ответил на агрессию единственно верным способом, при этом разум участия в бое не принимал. Руки сами делали то, что умели, тело — то, что могло.