Суды над колдовством. Иллюстрированная история

Надежда обзавестись собственным делом стала недостижимой мечтой для большинства из них.

А что же дворянство? Может быть, оно благоденствовало? Издали так притягательно смотрятся дворцы и замки, блестящие латы, пиры и рыцарские турниры. Но и это сословие столкнулось с тем, что правильней всего было бы назвать «позолоченной нищетой». Злую шутку с дворянством сыграло открытие Нового Света. Из завоёванной конкистадорами Америки хлынул поток золота и серебра. Законы экономики невозможно обойти. Устоявшаяся денежная система после столь значительного вливания отреагировала бурной инфляцией. И если крестьяне, подстрахованные натуральным хозяйством, ощутили удар не так сильно, то баронов и графов «революция цен» буквально сбила с ног. Покупка предметов роскоши стала обходиться дороже в пять-шесть раз.

Оброк же, который платили мужики, остался прежним! На беду благородного сословия, грамоты, регулирующие подати, содержали цифры в конкретных денежных единицах.

Дворянство, естественно, попыталось поднять сумму оброка. Не тут то было! Мужики, которым и так жилось не сладко, ответили восстаниями. На их стороне оказалось право.

Они могли ссылаться на дедовские обычаи. Дворян вынудили отступить.

А ведь это уже не рыцарство, готовое мириться с жизнью в холодных замках. Теперь это были господа, получившие в Италии во время военных ходов привычку к роскоши.

Дворянин желал иметь вместо замка дворец. Латы, превратившиеся в истинное произведение искусства, становились всё дороже. Жену и дочь хотелось одеть в ослепительные платья из атласа и бархата. Мало кто мог себе позволить новый образ жизни. Мелкопоместное дворянство, глядя на зеркала, картины, дорогую мебель богачей, изнывало от зависти, нищало и разорялось… Во времена раннего Средневековья, когда не чувствовалось твёрдой власти, можно было нажиться, ограбив соседа. Теперь это стало слишком опасным способом обогащения. Толпы молодых дворян хлынули в столицы, поближе к королевскому двору. За место под солнцем приходилось жестоко биться.

Соискателей оказалось много, вакансий мало. Недаром в Париже наблюдался такой расцвет дуэлей. Они были естественным следствием конкуренции между наследниками древних, но обедневших родов.

К деталям неприглядной картины добавим эпидемии чумы, которыми природа отреагировала на относительное перенаселение Европы. Вспомним также войны Реформации, в ходе которых верующие пытались облегчить своё положение, отвоёвывая право на «дешёвую» Церковь. Всё это звенья одной цепи. Неуверенность в завтрашнем дне пронизывала все слои общества. Законы общественного развития и сейчас-то для большинства выглядят туманно, а тогда человек просто терялся в чужом опасном мире.

Представьте себе людей, которые не понимали, отчего на них свалилось столько бед.

Людей, которые от отцов и дедов унаследовали воспоминания о прежних «добрых временах».

«Может быть, мы хуже работаем?» — недоумевали крестьяне и ремесленники. «Может быть, мы не так отважны, как наши благородные предки?» — задавали себе вопрос дворяне. Почему жизнь становится всё тяжелее: то голод, то мор? Неужели Бог отвернулся и молитвы до него уже не доходят?

И вот на фоне всех бед, всех неустройств появляется простой ответ:

Виноваты ведьмы!

Как это удобно — винить в провалах не себя, не хозяйственный кризис, а тихонюсоседку, насылающую неурожай и болезни. Попав на допрос, женщины говорили то, что допрашивающим хотелось услышать. «Не будь нас, ведьм, подданным вюртембергским удавалось бы пить вино вместо воды, да и посуда у них была бы не глиняная, а серебряная (Сперанский, 1906 стр. 23)». Вот такими фразами подпитывались безумные судилища.

Соответственно ведовские процессы можно назвать авантюрной попыткой террором решить хозяйственные проблемы. Многие города и деревни, иногда целые края и области соблазнялись кажущейся простотой этого средства. Богатели на смерти ведьм немногие, а остальных ожидало ещё пущее разорение. Поля и виноградники гибли, лишившись ухода.

Страх разрушал хозяйственные связи. Семьи казнённых пополняли армию нищих.

Известно, что люди, не имеющие средств к существованию, — резерв преступного мира.

Конфискация имущества непременно должна была привести к росту числа разбойников.

Историки пока не взялись проследить тут прямую связь, но ни для кого из них нет сомнений в засилии бандитизма на дорогах Европы в XVI–XVII веках, то есть как раз во времена охоты на ведьм. Достоверно известно и еще одно. Семья среднего достатка обычно не выдерживала даже ареста одной женщины. К оплате предъявлялись такие высокие судебные издержки, что на это не хватало всех сбережений. Судьи, писцы, палачи, тюремщики, поставщики дров жадно требовали свою долю. Часто родовое имущество распродавалось с аукциона ещё до окончания процесса. Примером такой практики может служить суд над фрау Пабст в начале XVII века — один из многих подобных (Robbins, 1959 стр. 113).