Суета вокруг барана

-- Это был очень хороший баран, - ударилась в воспоминания Галя. - Честный и откровенный. Он все понимал. Что ему ни скажешь, он понимал. За эти дни он стал настоящим членом нашего коллектива. Вел себя скромно, и хорошо к нам всем относился. Он нас любил...

Все положительные качества, какие Галя только сумела вспомнить, она приписала барану и получилась прекрасная характеристика. Добавить сюда что он активно участвует в общественной жизни коллектива, политически грамотен и морально устойчив, поставить печать, три подписи и вполне можно было рекомендовать барана для туристической поездки за рубеж. Даже в капиталистические страны.

-- Да, он был очень добрым и умным, - дополнила характеристику Александра Федоровна. - Когда я его о чем - нибудь спрашивала, и он соглашался со мной, то кивал головой. А если не соглашался, то не кивал, а иногда даже отворачивался. Вот такой он был умный.

-- В старости, когда станешь знаменитой ученой, и будешь писать мемуары, непременно расскажи о Геродоте. Всем будет очень интересно, - посоветовал Лисенко.

-- Не буду я писать мемуары, - отказалась Александра Федоровна. - Я буду Коленьку воспитывать, это важней чем какие-то мемуары.

-- Как хочешь, - не стал спорить Лисенко, - хотя о таком замечательном баране могла бы и написать. Люди, в мемуарах пишут о собаках, о кошках, о лошадях. Кое-кто даже об утконосах. О самой разной скотине пишут. А о баранах никто еще не написал. Учти - ты будешь первая.

-- Все равно не хочу, - не соглашалась Александра Федоровна.

-- У тебя еще есть время подумать. Коленька вырастет, ты станешь старенькой, выйдешь в академики, и самое тебе тогда будет время писать о баранах.

-- О баранах никто читать не станет, - вмешалась Верочка. - Кому нужны воспоминания о баранах?

-- Не скажи. Это если обычный человек о баране напишет, его никто читать не будет. А если академик - все не только читать станут, но и будут искать в этом глубокий смысл. Критики отметят яркие впечатления автора, глубину мысли, тонкий анализ и ценный вклад.

-- Вклад во что? - поинтересовалась Галя.

-- Не знаю уж во что, но отметят, кому нужно будет, тот придумает. Тут ведь целое направление может появиться. Есть же у нас аграрники, промышленники. Будут баранники или баранисты, критики мигом название подберут. Тут целина, так что специалисты непременно появятся. А ты, Александра Федоровна, станешь патриархом этого нового направления.

-- Не может она быть патриархом, - машинально поправила Верочка. - Она женщина.

-- Ну - матриархом, тоже неплохо звучит.

-- Не буду! - стояла на своем Александра Федоровна. - И академиком не хочу становиться и матриархом не хочу. Мне это не нужно. Я в школу пойду, учителем. Пусть Верочка идет в академики, пишет о баранах и становится матриархом. У нее способности к научной работе.

-- Раз так - вернемся к серым будням, - предложил Лисенко. - Покопаем, а ты пока подумай. Еще не поздно. Можете обе написать. У вас же впечатления индивидуальные, интересно будет сравнить. А что касается траурного митинга в честь безвременно усопшего барана, то я объявляю его закрытым. Тем более, что ясности пока никакой нет. Петя ведь говорил, что ничего с нашим бараном в ближайшее время не случится. Звезды не позволяют.

34

Неуклюже ковыляя по кочкам, машина подошла к лагерю, и остановилась все еще подрагивая от напряжения испытанного во время непривычного для нее путешествия по пересеченной местности. Александр Александрович выключил зажигание, поставил машину на ручник и облегченно вздохнул. Машина тоже облегченно вздохнула. Облегченно вздохнул в кузове и Петя Маркин.

-- Я думал она рассыплется, когда мы там прыгали, - признался профессор, выбираясь из кабинки и потирая ушибленное во время поездки колено. - А ничего, добрались, можно сказать, вполне благополучно.

-- Отечественная, - похвалил свое сокровище Александр Александрович. - Крепкая машина. Если у такой машины хороший водитель, - под хорошим водителем он имел в виду себя, - она, где хочешь, пройдет. Даже по самой непроходимой местности.

- "Там где пехота не пройдет, где бронепоезд не промчится", - выдал из кузова Петя Маркин строчку из суровой асовиахимовской песни, про стальную птицу. - Прыгучесть у нее высокая - будь здоров!

Александр Александрович тоже выбрался из кабины и два раза лягнул каблуком переднее колесо, определяя таким надежным способом давление в камере.

-- Американская бы точно рассыпалась. У нас ведь какие дороги! - с гордостью отметил Александр Александрович. - На наших дорогах ни одна американская машина не выдержит. Металл у них не тот. И водители не те.

-- У них ни один шофер не сумел бы вот так лихо проехать, - продолжал издеваться Петя Маркин. - Слабо им. А нам кочки не помеха. "Нам нет преград ни в море, ни на суше" - вспомнил он строчку из другой песни, героической, зовущей на подвиг. - Ох, и отчаянный же мы народ.