Суфражизм в истории и культуре Великобритании

Особенно трудно было женщинам, состоявшим в браке, если супруги не одобряли их деятельность. Известно, что некоторые мужчины даже примкнули к антисуфражистам в знак протеста против позиции своих жен. Ханна Митчелл вспоминала, что «домашние неурядицы были той ценой, которую многие платили за свои взгляды и деятельность» [19]. Еще бо́льшие сложности были связаны с милитантскими акциями, которые часто заканчивались для участниц арестом с последующим тюремным заключением, иногда длившимся месяцами. Очень тяжело приходилось работающим женщинам: за это время они могли потерять работу. Учительницы-суфражетки специально планировали участие в акциях накануне отпусков, чтобы выйти из тюрьмы к началу следующего семестра, однако это получалось не всегда. К тому же освобождение в срок не давало уверенности в сохранении рабочего места, так как администрация учебных заведений часто считала невозможным доверить преподавание женщинам, побывавшим в тюрьме [20].

Тюремное заключение было тяжким опытом даже для работниц, не говоря уже о привыкших к комфорту представительницах среднего класса. Суфражисток судили как уголовных преступниц, и поэтому им не было положено привилегий политических заключенных. Им предписывалось хранить молчание, носить тюремное платье, есть грубую пищу и выполнять тяжелую работу. Однако самым трудным испытанием становилось насильственное кормление, которое ранее практиковалось только в психиатрических лечебницах. При насильственном кормлении пища иногда попадала в легкое, в результате чего многие милитантки заболевали септической пневмонией. Некоторые из-за боли оказывались на грани сумасшествия, как, например, актриса Китти Мэрион, которая подвергалась насильственному кормлению 232 раза [21]. Суфражистки, испытавшие его на себе, воспринимали эту практику как насилие и оскорбление. Этель Мурхед писала в The Suffragette: «Когда меня втащили обратно в камеру, казалось, я чувствовала себя физически и духовно изнасилованной» [22]. Эти слова как нельзя точнее описывают ситуацию, сложившуюся в 1914 г. в Шотландии в Пертской тюрьме, где некоторых заключенных суфражеток стали кормить через прямую кишку и влагалище. Кристабель Панкхерст с гневом писала, что насильственное кормление «воплощает все варварство и грубость, всю слепую силу, на которой основано подчинение женщин… Это противодействие женскому избирательному праву» [23]. Некоторых суфражеток эти экзекуции приводили к инвалидности (как в случае с Констанцией Литтон, которая после апоплексического удара в 1912 г. оказалась частично парализованной) или даже к смерти (Мэри Джейн Кларк, сестра Эммелин Панкхерст, умерла вскоре после освобождения из тюрьмы, где подвергалась насильственному кормлению). Тем не менее милитантские организации продолжали взывать: «Требуются женщины, готовые временно пожертвовать своей сегодняшней свободой ради будущей свободы других женщин. Добровольцы для выполнения этого опасного подвига совершенно необходимы, они – опора нашего движения» [24].

Определенным моральным вознаграждением были возникавший ореол мученицы и торжественная встреча после выхода из тюрьмы: «Процессия по случаю освобождения мисс Хаусман состоялась в субботу. В ней приняли участие различные суфражистские организации. Многочисленные оркестры исполняли „Марсельезу“ и „Марш женщин“… Во главе шли мисс Хаусман, К. Панкхерст, леди Литтон, миссис Кобден-Сандерсон и другие. <…> Цель процессии – продемонстрировать, что мисс Хаусман оказалась в тюрьме как представительница женщин» [25]. Однако такая жертвенность была невозможна без глубокой веры в правоту своих убеждений и преданности делу и руководительницам движения. Не случайно русские публицисты сравнивали суфражеток с русскими революционерками. Сближало их и то, что некоторые из них оказывались в эмиграции, спасаясь от тюремного заключения, и были вынуждены долгое время жить вдали от близких и друзей.