Sugar Water (ЛП)

Драко отдавал себе отчёт в существовавшей разнице. Огромной зияющей пропасти, лежавшей между заносчивым засранцем, который сидел перед ним, и заносчивым засранцем, которым являлся он сам. Хотя, это было не столь уж важно — так уж сложилось. Драко не было никакого дела до Финнигана, а тому — до Драко. Малфою это было кристально ясно. Не он пытался завязать разговор, и с того места, где общение должно было окончиться — даже не начавшись, — Финниган продолжил.

— Я родился полукровкой. Отправился в Хогвартс. Был отобран на Гриффиндор. Моими друзьями стали чистокровные, магглорождённые и полукровки. Когда Волдеморт вернулся, даже вопроса не стояло о том, на чьей стороне я буду. Я сражался за своих друзей, и это было правильно. Конец истории.

— Какой героизм, — протянул Драко, откинувшись на спинку сиденья.

— Я знаю, — быстро откликнулся Симус, и Драко краем глаза заметил, как тот нагнул голову, словно собирался наброситься. — А что насчёт тебя, Малфой?

— Это не твоё дело, Финниган.

— Я рассказал тебе о себе.

— А я о себе не расскажу. Я тебя ни о чем не просил.

— Ты это подразумевал.

— Это ты так решил.

— Отлично. Тогда останусь при своих догадках. Пытался убить профессора Дамблдора, сбежал, прятался как трус, подёргал за кое-какие веревочки, подписал уйму счетов, сумел отмыться. Верно? — Драко хранил молчание. — Да, думаю, всё так и есть.

— Невероятная проницательность. Я потрясён.

Финниган помолчал.

— Значит, неверно?

— Ты можешь делать собственные выводы.

— Малфой, что ты так старательно прячешь? — зло прошептал Симус, излучая опасность, схожую с той, какую источал его отец, когда ловил Драко на том, за что мог бы и прибить.

Драко не отвернул головы от стекла, но скосил глаза, чтобы встретиться с Симусом взглядом.

— Почему ты так старательно пытаешься это выяснить?

Финниган откинулся на спинку и приподнялся, чтобы просунуть руку в карман. Вытащил пачку сигарет, прикурил одну и отбросил пачку — не сводя при этом глаз с Малфоя. Драко задумался: неужели это такая убогая попытка запугивания?

А потом ему пришла в голову мысль, что это не лучший способ возвращения в общество. Что все люди связаны, словно ступеньки лестницы, ведущей в тот мир. Финниган был связан с каждым гриффиндорцем их выпуска, с каждым страдающим манией величия членом грёбаного Ордена и Министерства, выпячивающим грудь колесом. Не стоило отшивать одного из них. По крайней мере, не сейчас. Не с самого начала.

— Я отправился в Хогвартс. Был отобран в Слизерин. Моими друзьями стали в основном чистокровные. Когда Волдеморт возродился, даже вопроса не стояло о том, на чьей стороне я буду. Я сражался за свою семью и выяснил, что убийство — это неправильно. Конец истории.

Он снова отвернулся к окну. Финниган хранил молчание.

Франция, после Башни: 1 год и 8 месяцев

Он начал считать время, прошедшее с момента событий на Башне. Будто до этого момента отсчёт его жизни не вёлся. Но Драко это всё представлялось двумя разными вещами. Существовал Драко, который шесть лет назад поднялся на эту Башню, и тот, который с неё спустился. Тот, которым он являлся сейчас. Случись Малфою озвучить свою аргументацию, она могла бы кому-то показаться чем-то ненормальным, но Драко не было нужды беспокоиться об этом: все эти мысли имели место только лишь в его голове и представлялись ему самому абсолютно здравыми.

Потом он начал задумываться о шизофрении и о том, что её первые симптомы обычно проявляются тогда, когда человек минует двадцатилетний рубеж, и Малфою вовсе не хотелось испытывать судьбу, думая о себе как о двух разных людях. Так что всё происходившее с ним разделилось на события До Башни и После. Раньше он оперировал формулировкой «до того, как всё это случилось на Астрономической Башне», но она была слишком длинной, даже для произнесения мысленно, и со временем Драко её укоротил. Вот так. Именно так он начал структурировать свою жизнь. Всё в его жизни либо привело к событиям той ночи, либо же стало их последствием — и только такая концепция казалась настолько уместной, чтобы принять её во внимание.

А затем он начал теряться во времени. Забывал даты, дни и месяцы. Продолжал думать об октябре, пока в свете рождественских фонарей не поднялась снежная буря, и только тогда Драко пришёл в себя. Конец июля наступил прежде, чем он осознал, что миновал его день рождения. Недавно он пропустил Новый год — праздник, который всегда был одним из его самых любимых. Потому что не существовало ничего. Ничего определяющего, ничего, достойного учёта. Имели место дни и ночи, какие-то мгновения, иногда отличавшие вчерашний день от прошлой недели. Только и всего. И так вся его жизнь. Секунды, хлопки двери, удары в стену и долгие прогулки домой.