Сухотин

Не меньше, чем за жизнь и здоровье Паладди, я опасался сейчас за людей, которые могли встретиться на ее пути. Ее «я не помню себя» осознавалось мной очень четко.

– Ее надо найти и вернуть в человеческий образ, иначе она всех там перекусает, – сказал я Григорию.

Или убьет. Я не стал произносить этого вслух, Двинских и без того чувствовал себя не лучшим образом. Одна рука его дергалась, он, сжавшись, вслушивался в тарахтенье мотора, предательски разносившегося по смолкнувшему городу.

– Вон она! – произнес Григорий дрожащим голосом, и впереди, в свете фар я увидел огромное животное, трепавшее мертвое тело прямо посреди улицы. Одетый по-деревенски мужик стоял в трех шагах от нее, и торопливо заряжал ружье. Тут же прозвучал и выстрел, но Паладдя лишь дернулась. Подняв окровавленную морду, она уставилась на мужика – времени на раздумья больше не было.

– В сторону! – я выскочил из автомобиля и оттолкнул мужика как раз в тот момент, когда Паладдя прыгнула, оскалив пасть, но у меня был ее платок. Как раз тогда, когда ее зубы щелкнули возле самого моего уха, она оказалась ровно над ним – и стала человеком.

– Беги, спасайся! – крикнул я мужику, одновременно поднимая с земли испуганно озиравшуюся Паладдю.

– Я все сделала? – пролепетала она. –  Все в порядке?

– Да, – сказал я. Тело в красной рубашке и черном шелковом жилете – уже без головы – лежало совсем рядом.

– А это… это… – она негнущимся пальцем указала на высокие фигуры, видневшиеся в тусклом свете единственного фонаря. Они стремительно, почти паря в воздухе, приближались к нам.