Суховей. Воспоминания генетика

И еще я указала на неполноту описания современных достижений медицинской генетики на Западе. Рецензирование осуществляется, как известно, анонимно. Рецензент и автор друг для друга — величины неименованные. Медицинская Энциклопедия этого правила не соблюдала. Рецензию послали Давиденкову, и он позвонил мне с тем, чтобы повидать и поговорить. Ему было семьдесят восемь лет. Я захватила с собой книги, чтобы показать ему то, что он упустил, и пошла к нему. Так возобновилось наше прервавшееся задолго перед тем знакомство.

В 1959 году Давиденкову предложили создать в рамках Академии медицинских наук Институт медицинской генетики. Он созвал генетиков Ленинграда, и они дружно промямлили, что нет людей, знающих генетику, и работать в таком институте некому — подождем, когда кафедра генетики ЛГУ создаст кадры. Все пристроены, руководят лабораториями в биологических учреждениях, работают в смежных областях, все травмированы, претерпели гонения, и страх рецидива превращал для них генетику в табу. Причина была мнимой. Они сидели здесь, в роскошной квартире Давиденкова на Площади Революции, профессора, способные вырастить сотни специалистов, лишенные этой возможности в сталинское время и отвергающие эту возможность, когда она предоставлялась. П.Г. Светлов, Н.А. Крышова, И.И. Штильбанц, Ю.М. Оленов, И.И. Канаев. Я пыталась отговорить их, Давиденков выдвигал свои предложения, но видно было, что и он во власти общей пассивности. Давиденков организовал все же Лабораторию медицинской генетики, и она существует поныне. Он умер, не успев даже наметить тематику лаборатории.

Незадолго до смерти он получил от Общества «Знание» предложение написать брошюру «Наследственность и наследственные болезни человека». Он согласился при условии, что его соавтором буду я, Договор подписан. К первому июля 1961 года брошюра готова, Давиденков подписал отпечатанную на машинке рукопись. Через два дня он умер.

Общество «Знание» — очень высокая инстанция. Отдел науки при ЦК стоит непосредственно за его спиной. Выпускаемая им печатная продукция имеет правительственную санкцию. Выпуск популярной брошюры по генетике человека означал бы превеликий стратегический успех. Давиденков не поскупился. Он иллюстрировал типы наследования болезней родословными больных, никогда ранее не опубликованными. Десятки больных, обследованных самим Давиденковым, не менее трех поколений.

В редакции довольны. Началась процедура рецензирования, поисков титульного редактора, и тут возникли препоны, которые никак предвидеть было невозможно. Прекрасные люди, безупречной смелости, люди научной чести отказывались рецензировать на том основании, что плохая работа, или писали отрицательные отзывы — все устарело, нужны не типы наследственной передачи из поколения в поколение, а роль ДНК, РНК и белков в наследовании расстройств обмена веществ, как писал один из них. Популярная брошюра, созданная для целей медицинской консультации специалистами в области популяционной генетики, этих сведений не содержала и в них не было необходимости. Нужны именно типы наследования. Но я внесла в брошюру все изменения, которых требовали рецензенты. Я позвонила одному из них, моему большому другу, и говорю: «Плохо написано? Так порядочный человек говорит это автору, а не пишет в редакцию. Что это вы?» И он мне объяснил: сейчас не время опубликования работ по генетике человека. Дамоклов меч расизма висит надо всем, что связано с наследственностью человека. Не хотите же вы, чтобы генетику опять запретили? Она сначала должна пробить себе дорогу в сельское хозяйство, в университеты, а потом уже в медицину.

Рукопись лежала в редакции, плохие времена надвигались. Редактора, заказавшего брошюру, за что-то, с генетикой не связанное, сняли. Появился новый — молодой человек по фамилии Сорока, до удивительности похожий на презрительного члена Географического общества Дворца пионеров. Он говорил, что плетью обуха не перешибешь, один в поле не воин и что без ссылок на мичуринскую генетику не обойтись.

Он это говорил соавтору мертвеца. Потом он исчез, будто растаял, и я имела дело в отделе рецензирования с Романовой. Годы проходят, брошюра лежит, Романова болеет. Две рецензии от могущественных лиц из Академии медицинских наук — Жукова-Вережникова и Майского — противников Давиденкова — наконец получены. Вполне отрицательные. Майский писал, что триста сортов плодовоягодных культур, выведенных великим Мичуриным, даже не упомянуты в этой насквозь менделистско-морганистской брошюре, и это непозволительно. Другого уж и не упомню.