Суккуб

Самуэль опустился на стул, смущенно улыбнулся, разлил по бокалам вино. На этот раз выпили, чокнувшись. Тонкое «Дзинь» повисло в воздухе. Сэм хотел немного порасспросить свою гостью, завязать непринужденную светскую беседу, но слова неожиданно застряли в его горле. Да и к чему они, эти слова? Все и так понятно. В голове зашумело, реальность опять стала растворяться в ночных сумерках, дрожащее пламя свечи завораживало его своим неровным, дерганым ритмом. Самуэль вцепился руками в край стола, его качнуло в сторону, едва не упав, он выправился, и вдруг его охватила волна ароматов. Ее запах! Пряный и тяжелый, он неожиданно нахлынул на него, он ощущался физически, он проникал в нос, в уши, забивал глотку, закупорил каждую пору на его теле, просочился в мозг. Теряя остатки разума, Самуэль поднял глаза. Она стояла совсем рядом, он чувствовал тепло ее тела, скрытого под темным струящимся платьем. Она подняла руки, и пальцы ее легли на его затылок, легко пробежались по волосам. Женщина наклонилась к нему, притянув его голову прямо к своему лицу. Глаза! Ее черные бездонные глаза! Он тонул в них, они манили его, звали за собой в страшные глубины, где человеку нет места. Но ему было все равно. Он потянулся к ней, но его руки не могли ощутить ее тело.

— Не уходи! — прошептал он.

Она мотнула головой, улыбаясь странной полуулыбкой.

— Но ты же придешь еще?

Губы ее не дрогнули, но где-то далеко в дали, в недрах его головы как шепот сухого ветра пустынь возникли слова… «Ты правда этого хочешь?»

Отвечать сил уже не было, и Самуэль только кивнул головой. Но ветер в его голове не унимался. Жарким потоком он возникал из его подсознания, шепот его становился громче, невнятнее, и тем не менее он услышал опять… «Ты в этом уверен?»

— Да. Да, да, да! ДА! — голос его сорвался на крик. — Да…

Сэм обессилел, попытался опустить голову, отвести взгляд от ее глаз, но ее руки неожиданно крепко сжались, так, что лицо ее осталось перед ним.

«Ты сам этого захотел!» — Ветер превратился в шквал, он распирал голову изнутри, давил в уши, в глаза. И вдруг неожиданно стих. Только тонкой струйкой песка с бархана прошелестел «ты сам…» и умер.

Пальцы женщины ослабли, отпустили его голову, руки соскользнули на шею, нежно пробежали по плечам. Самуэль почувствовал необычайную легкость, тело его охватила сладкая истома, он закрыл глаза, полностью подчиняясь теплу ее ладоней. Волна жара дохнула ему в лицо, и он почувствовал, как ее губы коснулись его губ. Он потянулся им на встречу, он впился в них, раскрывая, раскрываясь, он давил их, мял, он хотел их, но неожиданно все оборвалось. Темнота.

*****

Самуэль чувствовал, что сходит с ума, но ему было уже все равно. Каждую ночь он ждал ее появления, и она приходила… Как она возникала в его квартире, в какой час являлась она в его дом — он не знал. Просто нужно было лечь спать, но в какой-то момент что-то будило его. Он вскакивал с постели и спешил на кухню, где его ждали одинокая свеча в старинном бронзовом семисвечнике, бутылка волшебного вина и она. Он не спрашивал ее ни о чем. Они вообще не разговаривали. Им нужна была только страсть, экстаз, танец двух сплетающихся тел, тяжелое дыхание, капли пота и гулкие удары сердец в унисон. Они пили друг друга до дна. Их любовь была безумием. Их страсть была вожделением, звериной похотью. Самуэль тонул в ее ласках, захлебывался ими. Он не помнил, как она уходила, он вообще не мог вспомнить ни одного финала их любовных игр. Просто каждую ночь он умирал, растворялся в водовороте боли и сладострастия. Правда, не до конца.

Просыпался он поздно, совершенно разбитый. Едва раскрыв опухшие глаза, он шарил дрожащей рукой по тумбочке у кровати и, нащупав пачку сигарет, тут же закуривал. Потом вставал и шел на кухню, варить кофе. Когда кончился кофе в зернах, он перешел на растворимый. Ему стало все равно. Внутри его поселилась пустота.