Суккубус

Крики. Пыльная дорога. Тяжелые ворота. Негритенок. Себила Леон. Закрытые двери. Звон ключей. Картины. Тишина.

Бруно налил себе выпить.

– Почему он замолчал, Дени?

– Не знаю.

– Что она с ним делает?

– Просто верь ей.

– Как ты?

– Как я.

Картины. Фредерик зажмурился, чтобы не смотреть на них. Свет. Солнце.

– Слишком ярко!

– Всего лишь день, Фредерик. Открой глаза. Тебе нечего бояться.

– Нет.

– Значит, ты все еще помнишь?

– Помню.

– Тогда почему ты решил снять оковы, раб?

– Потому что… Потому что я больше не боюсь тебя.

– Так открой глаза и докажи мне это.

– Нет.

– Значит, ты все еще боишься, – Фредерик вздрогнул. Руки Себилы легли на его плечи. – Почему ты решился на это? Зачем нужно было вставать на моем пути? Разве я дала тебе не все, о чем ты мечтал? Разве не оправдала твои ожидания?

– Я хочу стать свободным.

– Ты знаешь, я не могу позволить тебе этого. Твоя дорога, Фредерик – это всего лишь часть пути. Не ты начал его, и не тебе его заканчивать.

– Отпусти меня.

– Я дам тебе еще один шанс.

– Пожалуйста.

– Не будь дураком, Фредерик. Не заставляй меня искать тебе замену. Служи мне, научи своих детей этому и детей своих детей, и я прощу твою минутную слабость.

– Нет.

– И твоя жена простит. Не заставляй ее отдаваться другому.

– Все уже давно отдано, – Фредерик открыл глаза и повернулся к Себиле. – Ваши деньги больше не принадлежат вам. Я сам сделал свою жизнь. Сам! И я больше не раб! Нет! Я – хозяин!

– Ты всего лишь лицо на стене, Фредерик. Всего лишь картина.

– Ты не посмеешь!

– Ты даже не знаешь, что тебя ждет.

– Отпусти меня.

– Слишком поздно.

Фредерик отступил назад. Выход. Он был где-то здесь. Он знал это. Дверь. Где же эта чертова дверь?! Картины. Они кругом. Повсюду. И голоса. Голоса солдат. Их лица. Дыхания. Глаза. Эти безумные глаза!

– Я уже убил вас однажды!

Солдаты оставили своих жертв. Клинок. Где же клинок в его руке?! Только плоть. Только сжатые кулаки и дрожь в ногах. И солдаты. Неестественно, не подчиняясь времени, они приближались к нему какими-то странными рывками, то замирая, то мгновенно преодолевая расстояние в несколько шагов. И жертвы. Нет. Это уже не были жертвы. В том же хаосе, где время утратило стройность и первозданный порядок, они поднимались с пола, волоча за собой вываливающиеся внутренности. Их конечности, с перерубленными костями, висевшие на сухожилиях, извиваясь, тянулись к горлу Фредерика. Он отступал назад. Отступал, подчиняясь законам свихнувшегося времени. Шаг – пауза. Шаг – зловонное дыхание обжигает ему лицо. Шаг – он падает. Пауза. Боль. Пол слишком холодный. Пауза. Ветер. Он продувает мозги в расколовшемся черепе. Пауза. Кровь. Густые капли падают на пол. Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап. Пауза. Тело сковано немотой. Чьи-то пальцы роются в его голове. В его мозгах. Пауза. Кровь. Пауза. Глубже. В самый череп. Пауза. Пустота. Холод в зияющей ране. Пауза. Солдат. Член. Насилие в мозг. Пауза. Сперма и кровь падают на пол. Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап… Следующий… Пауза… Следующий… Пауза… Следующий… Пауза… Пауза… Пауза…

* * *

Вечер. Брендс остановил "паккард", вылез из машины. Мимо, сверкая розовыми пятками, пробежал негритенок и, словно какое-то дикое животное, нырнув в заросли шиповника, скрылся.

– Билли? – голос Себилы. – Мне нужно с тобой поговорить. – Она взяла его под руку. – Не возражаешь?

– Нет.

Закат окрасил небо в бледно-розовый цвет. Ветер раскачивал сочные бутоны роз и гардений.