Суккубы

— Возможно, я смогу забрать её позже, — сказал Бард. — Но самое главное сейчас — увести тебя как можно дальше от цирицы. Если у них не будет тебя, когда луна войдёт в полный апогей, тогда Фуллухт Лок не может состояться.

Мог ли он действительно вернуть Мелани или просто успокаивал её? Энн не могла придумать, как сопротивляться ему; в конце концов, он спасал ей жизнь. Она полагала, что всё, что она могла сделать, это надеяться и молиться.

Он припарковал свою полицейскую машину в конце Сенлак-стрит в темноте. Он был потный, взволнованный. Он толкнул её на пассажирское сиденье, запрыгнул внутрь и завёл двигатель.

Он остановился на мгновение.

— Это всё правда, Энн.

— Я… я знаю.

— И мне жаль.

Энн наклонила голову. Он спас ей жизнь. О чём ему было сожалеть?

Его пухлое лицо повернулось к ней.

— Мне очень, очень жаль.

— Но не мне, — раздался голос из темноты заднего сиденья.

Энн металась, крича. Толстые руки Барда вцепились в неё. Он сжал её голову на сгибе локтя. Она вскрикнула от резкого глубокого укола боли.

— Молодец, шериф, — лицо доктора Эшби Хейда появилось в розовой схватке. — Вот так, хорошо, — он осторожно вытащил иглу из её шеи. — Хорошая девочка, — сказал он.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Доктор Гарольд не знал, о чём он думает. Он ненадолго задержался у своего дома — заехал за ружьём. Клинические психиатры легко получали государственные разрешения на оружие.

«Но зачем мне ружьё?» — спрашивал он себя.

Чего он ожидал?

Шоссе, казалось, мешало ему, его заброшенность, его широкая открытая тьма — или что-то в этом роде. Его лучи дальнего света вытянулись вперёд, но их поглотила бесконечная чернота.

Он не пытался вычислить совпадения и факты, которые открылись ему сегодня ночью.

«О чём я думаю?» — вопрос вернулся.

Он казался надоедливым, как тупая, затянувшаяся головная боль.

«Что я собираюсь делать?»

Он был уверен, что Тарп уже вернулся в Локвуд, что он сейчас там.

«Но что мне остаётся?»

Он мог бы позвонить в полицию, но что бы он им сказал? Что Тарп вернулся на место своих преступлений, чтобы предотвратить воплощение женского демона?

«Они упрячут меня в психушку», — подумал он.

Кроме того, власти проигнорировали ранние рекомендации его и Грина. Почему они должны слушать сейчас?

«Может, мне стоит прислушаться к себе?»

Луна, казалось, следовала за ним, её странный розовый свет отражался от одиноких деревьев. Свет и постоянный гул шин грозили усыпить его за рулём или загипнотизировать. Да, он чувствовал, что ему мешают, он чувствовал, как его отталкивает какая-то причудливая ментальная гравитация, которая стремилась развернуть его назад.

«Паранойя», — отмахнулся он.

Он чувствовал, что борется с чем-то, но не мог представить, с чем. Время, может быть, или беспрецедентные страхи?

«Или невозможность», — подумал он.

Луна была такой полной, что в своём ярком свете казалась беременной; она выглядела достаточно тяжёлой, чтобы свалиться с неба и упасть на землю.

«Доэфолмон, — странное слово пришло ему в голову. — Луна дьявола».

И ещё одно слово, имя: Ардат Лил.

Он не мог стереть образ из своей памяти. Это казалось неизгладимым — истинная красота сочеталась с чертами полного отвращения, чистого зла. Большинство религий родились в результате влияния других религий; их корни были очевидны. Но ур-локсы? До христиан? Даже до друидов? Какая причудливая социология могла создать такую ​​идею?

Доктор Гарольд не пытался обдумать ответ.

Его тошнило, постепенно это состояние уменьшалось по мере того, как машина гудела в ненастной темноте. Розовый лунный свет на его лице казался тёплым и влажным. Он всё ещё мог видеть это, душераздирающий набросок Тарпа из психбольницы превратился в видение ошеломляющей ясности: идеальное телосложение в виде песочных часов, большие и красивые груди, а затем звериные трёхпалые руки с когтями, похожими на крюки для мяса, и…

«Лицо», — вспомнил он.

Чёрная, тонко вытянутая пасть, полная сталактитовых зубов.

Как долго он уже был за рулём? Казалось, всю ночь или неделю ночей. Возможно, он ехал кругами, его чувство направления было искажено извращёнными образами Тарпа.

«Возможно, я умер и попал в ад, и так мне предстоит провести вечность, постоянно гоняя во тьме?»

Затем, к его облегчению, в свете фар вспыхнул большой зелёный дорожный знак.

ЛОКВУД, ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЬ.

Луна мерцала за знаком, за ночью.

За пределами мира.

А вне поля зрения доктора Гарольда тёмный набросок существа, казалось, превратился в плоть и улыбнулся.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Сон был яркий, горячий — так было всегда.

— Дуэр, дуэр.

Всегда было одно и то же: спина выгибалась вверх и волны стонов. Напряжённые ноги раскинулись во все стороны, живот раздулся, как воздушный шар, и толкался… толкался… толкался вперёд…

Затем изображение кубка, похожего на чашу, и эмблема на этой чаше, похожая на искажённый двойной круг.