Суккубы

— Этот педик Тарп, он обычно отсасывал у меня за четвертак. Всегда звонил на эти деньги по телефону. Он звонил тебе, не так ли?

«Посмотри на луну сегодня ночью», — Энн вспомнила слова.

Она напряжённо кивнула.

— Почему? — спросил Дюк Беллукси и ущипнул её за сосок.

«Доэфолмон, — подумала она. — Фуллухт Лок».

Дюк рассмеялся.

— Мне всё равно. Не принимай это близко к сердцу, милая, но будет лучше, если ты будешь медленно умирать, пока я тебя трахаю. Дай мне лучший кончун — понимаешь, что я имею в виду?

Энн дрожала в своём оцепенении. Дюк взвёл курок большого неуклюжего револьвера, выпрямляясь в такт своего пульса. Через передний эркер луна мерцала розовым светом.

Энн приготовилась умереть. Она закрыла глаза.

Потом ужасный вес ушёл.

Энн приподнялась на локтях, где лежала, глядя вперёд. Дюка Беллукси тащило по ковру… что-то. Энн мельком увидела лица, плоть. Дюк забился, когда его прижали к полу быстрые цепляющиеся руки. Внезапно он закричал хриплыми порывами.

«Что происходит?» — Энн тупо задумалась.

Она была в шоке. Пятки и ладони Дюка ударили по полу, его тело выгнулось. Два пальца, острые, как каменные гвозди, тут же вонзились ему в глаза. Ещё две руки, похожие на когти, сорвали с него штаны. Энн могла только замереть, глядя на сказочную череду ужасов…

Два стройных похотливых тела склонились над Дюком с ухмылками, похожими на осколки стекла. Длинный палец с когтями поднял проткнутое глазное яблоко к игольчатому рту. Глазное яблоко было съедено целиком, как виноградина. Жидкость была слизана с элегантного пальца. Набухшие от похоти груди сияли над зверством. Сначала Энн могла лишь мельком улавливать происходящее. Бледные кулоны качнулись, когда тело Дюка судорожно дёрнулось. Фигуры продолжали свою восторженную бойню — живот Дюка был вскрыт, обнажая блестящие органы. Внутренности летели, как спагетти с соусом. Ближайшая фигура ухмыльнулась, глядя на гениталии Дюка. Рот, похожий на игольчатую пасть, чудовищно широко раскрылся; сверкали ряды пергаминовых зубов. Мгновение спустя рот опустился, скрипя. Пенис и яички Дюка были быстро съедены с его паха. Река крови хлынула на ковёр.

Затем рот первой фигуры расширился точно так же. Верхушка черепа Дюка была откушена. Сферы мозга мерцали. Дюк Беллукси умер в конвульсиях на одеяле из собственной крови и потрохов.

«Пресвятая Богородица…»

Обе фигуры посмотрели на Энн. Они казались довольными. Разум Энн содрогнулся от узнавания. Одна фигура выпрямилась на коленях, её соски торчали, как крючки для одежды; она фыркнула, размазывая кровь Дюка Беллукси по своей груди и животу, словно какой-то роскошный крем. Другая фигура небрежно поедала мозг Дюка из свода черепа.

«Милли и Мэдин, — поняла Энн. — Но…»

Это было что-то, что она скорее предчувствовала, чем видела, узнавание, которое каким-то образом возникло под испорченными чертами: когтистые руки и ноги, вытянутые головы, бездонные, первобытные глаза.

«Не женщины, — подтвердила мысль Энн. — Монстры».

Мэдин рылась в поисках жирных кусочков в разворованном кишечнике Дюка, а Милли довольно жадно хлебала кровь и спинномозговую жидкость из опустошённого черепа. Они ненадолго остановились, чтобы улыбнуться Энн.

К настоящему времени непонимание заставило её обмякнуть. Смех последовал за ней, когда её внезапно оттащили сзади. Ей помогли подняться, вытолкнули через заднюю дверь в темноту. Она была бессознательной.

— Ну, давай же! — проревел ей голос. Грубые руки встряхнули её за плечи. — Очнись от этого!

Энн взглянула вверх, сосредоточившись на пухлом лице в лунном свете. Это был шериф Бард.

— Сегодня ночью, Энн! Мы должны вытащить тебя отсюда!

Её сознание возвращалось кусками, деталями.

— Что…

— Они суккубы, Энн. Они часть культа, который так же стар, как цивилизация, — сказал ей Бард, таща её к лесу за домом.

— Тогда это всё правда, — пробормотала Энн. — Всё, что сказал Тарп…

— Да!

— Они хотят, чтобы Мелани была физическим телом…

— Ну, давай же! — снова закричал он.

Но голос остановил их. Они повернулись, глядя. У раздвижной стеклянной двери Мэдин стояла и смотрела им вслед. Она держала нечто, похожее на одно из лёгких Дюка Беллукси. Даже на таком расстоянии Энн могла видеть хаотичные черты её преображённого лица и зубы, сверкающие, как лезвия стамески.

— Верни её, Бард! — прохрипел нечеловеческий голос. — От нас не уйти! Тебе никогда не убежать!

Бард потащил её сквозь заросли ежевики. Луна следовала за ними, словно распухшее розовое лицо.

— Я один из их илотов, — задыхаясь, объяснил он, — но они никогда не инициировали меня полностью, потому что им нужен был кто-то со стороны. Будь я проклят, если я увижу, как ещё больше невинных людей умирают за их дьявола. Это твоя мать, Энн, она вифмунук. Они все ждали этого дня последние…

«Тысячу лет», — мысленно закончила Энн.

Тарп ей сказал то же самое. Но…

— Мелани, — сказала она, — мы должны найти Мелани.

— Мелани потеряна! Теперь она часть бладкина. Она больше не твоя дочь, она её!

Энн потянулась к нему.

— Я не оставлю Мелани!