Сулажин

Добраться до Фиксера действительно было трудно. Обычному киллеру даже невозможно.

ВИП-посредник жил в загородном доме, куда не то что проникнуть – незаметно приблизиться нереально. Из своего логова Фиксер высовывался только для деловых встреч. Никогда в дневное время, чтоб не угодить в пробку. Самое милое дело – угрохать человека, когда он застрянет в потоке машин. Никакая охрана не спасет. Но Фиксер все встречи назначал только поздно вечером или ночью, гонял с мигалкой на бешеной скорости. Даже на красный свет не останавливался.

Все рандеву у него происходили в местах, куда обычной публике доступа нет. Подход непременно «снайпер-пруф». Эта тортилла высовывалась из своего панциря только на несколько секунд – прошмыгнуть от бронированного лимузина до дверей. Вот единственный шанс, когда объекта было возможно достать. Человек с быстрой реакцией и твердой рукой в такой момент теоретически мог бы подобраться к Фиксеру и выстрелить, но на этом для убийцы всё бы и закончилось. «Решальщика» неотступно сопровождали два телохранителя, и при переходе машина – подъезд оба были в режиме боевой готовности: при малейшем признаке опасности открыли бы огонь. Парни эти были в высшей степени серьезные. Убийца Фиксера гарантированно становился заодно и самоубийцей. Никто из профессионалов в такой хоккей играть бы не стал. Я – охотно.

Два дня я ждал и готовился. С утра бегал километров десять по Кузьминскому парку, тренировался не на выносливость (она не понадобится), а на реакцию. Для этого есть классное упражнение. Под секундомер, на предельной скорости, дуешь зигзагами между деревьев. Задел хоть одно плечом – незачет. Начинай снова.

Дома не знаю сколько тысяч раз, до полного автоматизма, выполнял одно и то же нехитрое упражнение. Почему-то в служебном кителе – так велела Лана, ничего не объясняя.

Она позвонила на третий день утром. Сказала: «Вечером. Ты готов?» – «Более чем». Тогда она сказала, где и во сколько меня будет ждать машина. Явиться надлежало в полицейской форме.

Сразу после этого я набрал Вику. Сказал, что хочу повидать сына.

Эта тоже спросила: «А ты готов?» Но смысл был другой. Она поставила мне условие: встреча с Лёшкой – сто баксов. Такая уж она, Вика. И некого винить – сам выбирал. Зато красивая.

– Более чем, – ответил я и этой.

Она деловито:

– Сейчас одену его, и едем. А то сижу, ни шиша денег нет.

У нее никогда денег нет. Не задерживаются.

Встретились, где обычно. На Таганке. Вика вылезла из бывшей моей тачки одна, Лёшку оставила внутри. Хотела убедиться, не наврал ли я насчет бабок.

Я показал ей целый веер зелени. Глаза у Вики заблестели.

– Откуда?

– Разбогател.

И я рассказал ей про завещание, а сам смотрел на Лёшку. Он приплюснул нос к стеклу, помахивал ручонкой робко – чтоб мать не увидела.

Мне вдруг жутко захотелось потратить один патрон на эту суку, тем более пистолет был с собой. Даже испугался.

– Там еще вот какой пункт есть, в завещании, – сказал я, придумав это только сейчас. (Надо будет снова заехать к нотариусу и вставить). – Если Лёшка станет жить и воспитываться у Тамары, с усыновлением и всеми делами, ты до его совершеннолетия будешь получать по две тысячи в месяц.

Тамара – ее сестра. На дух меня не переносит, но баба хорошая. И муж ее, Стас, тоже нормальный. Главное, Лёшке у них всегда нравилось. Там трое двоюродных, вместе расти веселей. А то Вика можно представить, что из парня сделает.

– Ага, щас. Так я сына и отдам! – фыркнула Вика, но глаза сверкнули.

Отдаст. Без вопросов.

– Гляди, тебе решать. – Я пожал плечами. – Воспитывай сама и получай тысячу.

– Ты говоришь так, будто помираешь прямо сегодня. – Она наморщила лоб. Не могла въехать, что означают все эти чудеса. – Чё с тобой, Николай? Тебе же вроде еще три месяца врачи обещают? Главное, откуда столько бабок? Натворил чего?

– Не бойся. Всё чисто. Деньги берешь? Здесь тройная плата.

Она цапнула у меня купюры.

– Ладно. Тогда можешь привезти Лёшку в шесть.

Мы хорошо погуляли. Поели отравы в фастфуде, поорали в зале игровых автоматов, накупили солдатиков в магазине для коллекционеров.

Я сказал, что скоро он станет жить у тети Тамары. Мама будет приходить к нему в гости.

– А ты? – спросил Лёшка, помолчав. Он для шестилетнего пацана вообще молчаливый. – Теперь ты тоже будешь ко мне приходить? К тете Тамаре ведь можно?

– Пойдем мороженого купим, – сказал я.

Я никогда его не целовал, даже когда вместе жили. Считаю, это неправильно. Если дочка – нормально, а мужика лишними нежностями портить незачем. И сейчас не стал. Только по головенке погладил, когда прощались.

Ну и всё. С жизнью – всё.

В назначенном месте, в назначенное время я сел к Лане в машину. Машина была другая, простенькая, с запыленными до полной нечитаемости номерами.

Только теперь я узнал, зачем понадобилась полицейская форма.

– У него в полдвенадцатого встреча на Никитской, в закрытом клубе. – Лана смотрела перед собой, правую руку держала на рычаге передач. – Это рядом с посольством. Фиксер вылезет из машины, тротуар там шириной метров пять. У тебя будет две секунды, максимум три.

– А где я буду?