Сулажин

— Да знала она, что вы следователь! — крикнул Влад. — Она ко мне вчера заходила, когда все в гостиной сидели! Спрашивала, кто этот, со шрамом. Я сказал: следователь. Она улыбнулась, говорит: «Подарок судьбы». И вышла. Что вы натворили! Иван Сергеевич ни в чем не виноват! Эта Каратаева ему проходу не давала. Она его замучила! Какой человек был! Лучший на свете!

И зарыдал, не мог больше говорить.

— Николай, ты не мог ошибиться? — Голос Льва Львовича звучал, будто из колодца. — Есть такой род параноидального помешательства — обсессионная влюбленность. В крайней форме может привести больного к убийству или к самоубийству…

Сделав неимоверное усилие, я заставил губы и язык шевелиться. Они не могли отобрать у меня последнее, что у меня осталось от всей моей нескладной жизни.

— А з…за…ве…

Нет, не смог выговорить длинное слово. Но Лев Львович догадался.

— Завещание? Она могла нарочно его составить. Чтоб утянуть за собой объект влюбленности. Патологическая любовь легко переходит в патологическую ненависть!

Неважно, всё это теперь было неважно. Меня утягивало. Из пахнущего кровью кабинета, из одеревеневшего тела, из бессмысленного мира. Я выползал из бытия, как личинка из яйца. Улетучивался, как воздух из проколотого шарика. Вызмеивался, как дым из трубки.

Меня завило вьюном, утащило в воронку. Она была черная, но не глухая, и через некоторое время вверху забрезжил свет.

Кто-то ждал меня там. Кто-то тянул ко мне тонкие и белые, как два луча, руки.

Это была черноволосая женщина с огромными сияющими глазами.

Это была Лана.

«Ну вот и ты, — зашептала она. — Видишь, как хорошо я всё устроила? Я купила взрывчатку, я научилась ею пользоваться, я сама прилепила ее на дверцу. Тебя мне подарила судьба. Я знала, ты до него доберешься и отправишь его вдогонку за мной. Теперь вы оба здесь, мои мужчины. И никуда от меня не денетесь».

Руки-лучи коснулись моего лица — верней места, где раньше у меня было лицо. Я отшатнулся. Я хотел назад — в воронку, в черноту, только бы подальше от этого шепота.

Но назад было нельзя.

Цепочка решений, которые Вы принимали в пунктах разветвления сюжета, определилась формулой Вашего подсознания и складом Вашей личности. (Если, конечно, вы не жали на иконку совершенно бездумно). В результате получился жанр и финал, который позволяет предположить о Вас следующее.

Вы скорее человек действия, а не рефлексии, но в сложной ситуации не теряете рассудительности, и это Вас не раз выручало.

Таинственное Вас не пугает и не отталкивает, а наоборот интригует и притягивает.

Вы не боитесь новизны и эксперимента, но не любите лишнего риска. Семь раз отмеряете, прежде чем отрезать.

Вы умеете находить компромиссы и уклоняться от лобовых столкновений, ссор, не любите выяснять отношения.

Работать и делать важные дела Вы предпочитаете не в одиночку, а в команде.

Вы склонны к пессимизму (выбирая средство передвижения, сели в ладью к Харону) и склонны оценивать жизнь в лунном, а не солнечном свете.

Если психологический портрет получился непохож, вспомните, в каком пункте вы колебались, вернитесь туда и пройдите по другой ветке.

Глава 4(5)

Глубоко вздохнула. Побежала на бульвар.

Прожить последние три месяца самураем — это, наверное, прекрасно. Только я никакой не самурай.

Нужно было сделать крюк: по подземному переходу на ту сторону площади, потом еще вдоль тоннеля. Выйдя на угол Гоголевского бульвара, я набрала номер Льва Львовича еще раз, уже безо всякой надежды. Он не взял, но включился автоответчик.

И очень хорошо. То, что я собиралась сказать, нужно было выпалить разом. На это у меня сейчас пороху бы хватило. Но не на то, чтобы услышать что-то в ответ.

Я никогда и никому об этом не говорила. И не вспоминала про это. Старалась не вспоминать.

— Лев Львович, я не приду. Потому что вы не знаете про меня главного. Из-за чего я такая, какая я есть. Помните мою депрессию, три года назад? Конечно, помните. Вы никогда не спрашивали, а я не говорила… Я попала в автокатастрофу. Была за рулем. Машина перевернулась и загорелась. Со мной была дочка, четырехлетняя. Я сама вылезла, а ее не вытащила. Потому что машина горела, и было страшно. Дочка кричала, а я не могла двинуться с места. Вот такой из меня самурай. И куда мне от этого деться? Я получила от судьбы то, чего заслуживаю. Туда мне и дорога. Всё.

От волнения я не поняла, успело ли всё записаться. Неважно. Главное, что я это проговорила вслух. Впервые.

Я спрятала телефон.