Сулла

– Не понимаю, – говорил он, – вы хотите вызвать Суллу на бой или он сам угрожает?.. Может, написал он письмо? Может, передал он свою угрозу через кого-нибудь?..

– Разве мало тебе убийства Фимбрия?

– Не убийства, а самоубийства. Это разные вещи, Марий.

– Послушай, Сципион: а кто довел Фимбрия до самоубийства?

– Я полагаю, что его посылка в Малую Азию была ошибкой…

Марий разгневанно вскочил с места.

– Ты веришь этому Сулле?! – вскричал он. – Ты – сулланец? Я не пойму тебя! Ты популяр? Или, может быть, стал оптиматом?

Сципион покраснел:

– Прошу без оскорблений! Видят боги, я никому не служу, служу только Римской республике. Прежде чем решить что-либо, я хочу знать истинные намерения Суллы. Разве это не логично с моей стороны?

Марий схватился за голову: столь наивными казались ему рассуждения Сципиона. И это он высказал в довольно резкой форме. Однако Норбан остановил его:

– Марий, не горячись чрез меру: Сципион обязан знать то, о чем спрашивает.

Марий ворчит:

– Ну и пусть себе знает! Кто мешает ему?

Норбан пытается примирить своих друзей. Он вполне понимает Мария. Его страстное желание поскорее уничтожить Суллу не требует особых обоснований. Но ведь и Сципион прав, желая точнее разобраться в намерениях Суллы. Сулла не присылал никаких писем относительно своих будущих планов. И на словах ничего не передавал на этот счет…

– А его предложение выступить перед сенатом и дать ему отчет? – спросил Сципион.

– Это все пустое…

– Почему, Марий?

– Потому что он – лиса.

– Это еще не доказательство.

– Лиса и негодяй, – уточнил Марий. – Этот родовитый патриций презирает нас всех.

Сципион сказал тихо, почти умоляюще:

– Я хочу понять кое-что… Имею я на это право как консул? Или нет? Мне не вполне ясны взаимоотношения с этим Суллой. Я заявляю, что готов идти против него войною. Но…

– Объясни ему, – сказал Марий Норбану, едва сдерживая гнев.

Норбан сказал Сципиону:

– Мне кажется, все ясно: Сулла не распустит свое войско. Если в настоящее время модус вивенди определяется нашим законом, традицией и ясно выраженной волей сената, предлагающего распустить войско Суллы, а полководцу явиться на Капитолий с докладом, то молчание Суллы, его увертки создают новую ситуацию…

К чему могла привести подобная беседа? Ни к чему. Но это не устраивало Норбана. На его взгляд, требовался монолит в стане, где он состоял не последним солдатом. О трещине в отношениях между друзьями, стоящими против Суллы, не могло быть и речи. Монолит надо сохранить любыми средствами. И он предложил некий компромисс, который явствовал из следующих слов:

– Давайте предположим худшее: Сулла не подчинится закону, не распустит войска, а пойдет на Рим, как он это уже сделал пять лет назад. Подчеркиваю, – он обратил взор на Сципиона, – это и мое предположение и предложение одновременно: если Сулла вознамерится идти на нас, то мы должны преградить ему дорогу. Высадится он, может быть, даже в Остии. Да, да, на это у него хватит нахальства. Давайте сосредоточим наше войско где-нибудь близ Вольтурна или Синуэссы. Или близ Капуи… На всякий случай. Так будет надежнее.

Норбан вопросительно посмотрел на Сципиона, потом на Мария.

– Согласен! – сказал Марий.

– Ну что ж… – сказал после некоторого размышления Сципион.

Норбан поблагодарил их за общее согласие и обещал провести этот план в жизнь.

4

Башмачник Корд и зеленщик Марцелл обсуждали последние события, как заядлые политики. По слухам, вот-вот высадится Сулла в Брундизии, а вместе с ним, наверное, и Крисп. Разумеется, если Крисп жив. Но он твердо обещал явиться со щитом и задать жару марианцам. Когда казалось, что разговор исчерпан, ибо говорить уже больше не о чем, все сказано-пересказано, – на улице появился слуга квирита Сергия Патеркула, живущего через два дома отсюда. Раб по имени Ферекид – наполовину иллириец, наполовину грек – тащил какую-то несуразную ношу: она была очень велика и, по-видимому, набита ватой или шерстью.

– Эй, Ферекид! – крикнул зеленщик, усиленно жестикулируя руками.

Раб остановился и мигом скинул наземь свою ношу: он с удовольствием поболтает с этими двумя хорошими знакомыми. Вытер грязной тряпкой лоб, стряхнул пыль с позеленевшей от ветхости туники.

– Здорово, соседи! – весело крикнул раб. – Слыхали?

Слово «слыхали?» он произнес таким тоном, что темпераментный зеленщик побежал ему навстречу.

– Что? Что, Ферекид? Новости?

– Еще бы! – смеясь, продолжал раб. – Да какие еще! Разве ничего вам не сказывали?

– Кто?

– Ты нам посылал своего слугу? – пошутил жирный Корд.

– Я? – раб оскалил белые зубы. Поднял вверх правую руку. – Я? Пока нет. Но скоро пришлю.

Башмачник и зеленщик приступили к нему с вопросами: как понимать слова Ферекида? Что он этим хочет сказать?

– Не торопитесь, квириты! Не торопитесь, господа сенаторы! Ферекид от вас ничегошеньки не скроет. Все выложит начистоту. Я же не сенатор – я честный раб! И не привык кривить душой и лгать напропалую! Я не популяр и не оптимат, черт бы их всех побрал!

– Ладно, – сказал башмачник дружелюбно, – не болтай лишнего. Нам домой пора. Что у тебя за новости?

Раб, словно от отчаяния, схватился за голову: