Сулла бы одобрил

– Вы против, – согласился силовик, – но молодые и горячие могут и поторопить события.

Саруман поинтересовался:

– Поторопить события… это значит, что мы в конце концов победим? Не сейчас, а в конечном итоге?

Силовик поморщился.

– Мы считаем, что у власти уже наиболее достойные, как переводится, если не ошибаюсь, слово meritos. А наиболее меритостный, так сказать, наш президент. Вы так не считаете?

Саруман развел руками.

– Я где-то сказал против президента? Или вообще против власти?.. Мы говорим, что у власти должны быть достойные. Если эти слова кажутся крамольными, то это вы полагаете, что сейчас у власти недостойные!

Силовик вскинул ладони.

– Стоп-стоп. У нас нет никаких обвинений против вашей партии. Более того, я лично готов подписаться почти под всем, что говорите. Как и мое руководство. Вы не против именно власти, как мы видим, а против засилья недостойных подражания элементов в топе новостей, накопления богатств, влияния… Я вполне согласен с вами, артист не должен выступать с заявлениями, как руководить ФСБ. И не потому, что дурак, у нас страна дураков, а потому что наш доверчивый народ к нему прислушается больше, чем к самому руководителю ФСБ!

Саруман улыбнулся с некоторой ехидцей.

– Как хорошо вы нас поняли. Но насчет боевого крыла мощно задвинули! Я почти загордится. Это как будто старая кляча вдруг ржанула и понеслась вскачь!

Силовик вздохнул, поднялся.

– Извините, что отнял время. Будут какие-то нужные нам новости, сообщайте. Вот моя визитка, наши телефоны.

– А как же, – ответил Саруман, глядя абсолютно честными глазами. – Как только, так сразу!

Фээсбэшник вздохнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Фальстаф с шумом выпустил спертый воздух, неужели не дышал все время, развернулся вместе с креслом и шумно подкатил ближе.

Я включил экран, сказал с сочувствием:

– Тряхнуло?

Оба развернулись ко мне, Саруман спросил:

– Слышал?

– Да, – ответил я. – Ты не трясись, не трясись!.. Обвинений нет и не будет. Это стараются выйти на тех, кто хоть как-то связан с чисткой от трафлов. Потому стучат во все двери.

Он проворчал:

– У меня такое ощущение, что трафлов начало истреблять ГРУ в связке с ЦРУ. Уж очень хорошо выходит! ФСБ или ФБР не подкопаются, у них кадры попроще.

– Хорошая идея, – сказал я. – И даже похоже на правду. Трафлы им тоже вредят. Как и всему человечеству. В ГРУ и ЦРУ не идиоты работают, понимают, чем грозит трафлизация населения. С виду тишь да гладь, но это застой, а потом полный крах и откат к пещерным временам. Каку вас? Проблемы?

Саруман покачал головой, а Фальстаф вскрикнул оживленно:

– По наноботам столько публикаций, столько направлений, что сейчас даже про квантовые компьютеры перестали говорить и спорить и любить усталые глаза. Мы прем мощно, но на беговой дорожке два десятка команд…

Я сказал бодро:

– Мы же сумели цифровернуться? Значит, чего-то стоим. И с наноботами выгорит синим огнем, а то и пламенем. Пойду смотреть, чем еще для нас можно разжиться в смысле оборудования!

Сначала по сарафанному радио, а потом по сети разлетелись предположения, что в обществе уже есть некие проскрипционные списки, кто-то уже видел и держал в руках! Там тысячи и тысячи фамилий, этих людей вайпнут, чтобы жила страна родная и не было с нею забот.

Пресса смакует имена убитых, некоторые именует их казненными, так красивше, эксперты наперебой делятся умными комментариями и предположениями, а простой и непростой народ жадно хватает новости с этого необычного фронта.

За что уничтожают именно этих людей, очень долго не могли понять, слишком разные профы и взгляды, лучшие детективы ломали головы, не сумев ухватить главный мотив. Лишь после первой сотни убитых выявили, что убивают только известных и богатых, а либералы или консерваторы в расчет не берется, хотя это сразу увидели даже парикмахеры.

Я матерился молча, когда же поймут, что ни одного видного ученого не вайпнуто, ни в одном НИИ бомба не взорвана! Хотя даже в Центр ядерных исследований заходи без всякого пропуска, денег нет на вахтера.

До общества не сразу дошла горькая истина, ни одного ученого, видного или невидного, нет в топ-листе ни известных, ни богатых. Тем более нет в лидерах общественного мнения, как, к примеру, таких влиятельных, как парикмахер Кроликов, блогерша Задняя Дверь, или ведущий программы «Смак» Перевертень.

– Ладно, – сказал я, – не понимают, нужно подсказать. Рафаэлла, у тебя есть знакомые в прессе? Нужна постоянная точка опоры. И вообще наш рупор.

Она вскинула в изумлении брови.

– Даже так? Игра в долгую?

– Пока не увидим результат, – ответил я.

Она прикусила губу задумавшись.

– Может быть, Клара… Нет, кораллы у нее не крала, когда-то дружили, сейчас заведует отделом новостей в «Итогах». Что именно хочешь?

– Слить ей инсайдерскую информацию, – пояснил я. – Указать, что убивают… нет, неверное слово!., делают выдирку только тех, кто влияет на общество, не имея права на него влиять.

– Это сложно, – отрубила она. – Поясни для простого народа, сейчас при демократии опасно подниматься в понимании выше его уровня.