Сулла бы одобрил

– Закончили универ, – продолжила она тем же непреклонным тоном, у меня возникло ощущение, что я в неглубоком окопчике, на который надвигается танк, – на Украине…

– Все верно, – согласился я. – А вам, как вижу, хотелось найти судимости за разврат или за убийства?

Она покачала головой, взгляд ее оставался строгим и вопрошающим.

– По вашим глазам заметно, уже поняли, что меня зацепило.

Я проговорил очень спокойно:

– Скажите, узнаю… Вы работаете или служите?

– Служат собачки, – отпарировала она с достоинством, – а я работаю, как вы и намекнули, в органах.

– А как же больница, белый халат…

Она отмахнулась.

– Зачет по практике. Мы все обязаны уметь оказывать простейшую помощь. Я на последнем курсе факультета криминалистики, это в программе.

– Ого, – сказал я с уважением. – Криминалистика – это изучение попавшихся преступников?.. Ну, а я изучаю тех, что не попались.

Она заулыбалась.

– Что за наука?

– Политология, – ответил я скромно. – Значит, органы… Внешние или внутренние?

Ее губы чуть тронула улыбка, голос прозвучал почти доверительно:

– Внешние – птицы высокого полета. Я занимаюсь ерундой, работаю с большими датами, у нас свои сервера, но все это называется бумажной работой, хотя у нас бумага только в туалетах.

Я вскинул руку, официантка тут же подбежала, резвая и веселая, я указал на пустые чашки.

– Это убери, принеси мороженое. Мне шоколадное с орешками, а даме…

Рафаэлла чуть поморщилась, но сказала быстро:

– Да-да, вы правы, надо остыть. Простой пломбир. Двойную порцию!

Официантка ускакала, Рафаэлла сказала очень серьезно:

– В Спитаке полностью погибли все архивы, как вы, конечно, в курсе. Но дело в том, что и я в курсе. А в школе, когда затопило весь поселок, архивы смыло в реку.

– Ого, – сказал я. – Какая трагедия! Надеюсь, в Киеве землетрясения не было? И Днепр не настолько разливался в половодье…

Она сказала ядовито:

– Но зато, когда там шли бои, в здание угодила ракета. В пожаре погибли как архивы, так и суперкомпьютер, который там только-только установили и куда перенесли все записи и медкарты.

– Ух ты, – сказал я, – вы меня убиваете! Я частично айтишник, для меня возможность работать с большими компьютерами дороже власти над миром. Я уж точно взорвал бы что угодно, но только не суперкомпьютер.

Официантка принесла две двойные порции мороженого. Я поглядывал, как Рафаэлла ест, красиво и точно, каждое движение выверено, все время помнит, что делает, в каком положении ложечка, показатель хорошего воспитания, когда дополнительно воспитываешь себя еще и сам.

И еще заметно, что так же выверено и каждое слово.

– И как там у вас в ФСБ?

Она спросила с интересом:

– А почему не в полиции?

– Уровень, – пояснил я. – Хотя, вижу, хотелось бы подняться до ГРУ.

Она вздохнула.

– В ГРУ поинтереснее. Там и жалованье выше, льготы всякие, бонусы, и вообще престижнее… Вы бы хотели там работать?

Я ответил без раздумий:

– Нет, конечно.

Она в изумлении вскинула брови.

– Почему так уверенно?

Я запнулся, как-то неловко объяснять женщине, что я как человек науки выше нее по развитию, как человек превосходит мартышку, пусть даже красивую, а службы силовиков мы в древности создавали для того, чтобы нам самим не копаться в дерьме.

Это сейчас они обрели таинственный флер загадочности и престижности для простых и очень простых людев, но на самом деле… гм… их работа – все так же копаться в человеческом дерьме, которым брезгают благородные люди.

– Не знаю, – ответил я замедленно. – Я еще понимаю ФСБ, ловите бандитов. Их, правда, вяжет и милиция, но вам оставляют самых опасных, с кем сами не справятся. Ну и всяких там террористов. А ГРУ… у них, как понимаю, другой принцип.

Она слушает внимательно, взгляд ни на миг не оставляет моего лица, сопоставляет язык мимики с моими словами, спросила подозрительно кротко:

– Какой?

– Пролетарский, – пояснил я, – кто не с нами, тот против нас. Я же человек простой и местами даже очень простой, не хочу вдаваться в сложности. Работа силовиков нужна, не спорю, но люди творческие выбирают… ну, не ее. Это простому народу и пираты нравятся, а также киллеры и грабители драгоценностей.

Она улыбнулась.

– А мне вы показались очень умным.

– Ой, – сказал я опасливо, – я такой хилый? А я так старался, в качалку хожу…

– Женское чутье не подводит, – заявила она с загадочной улыбкой. – Вы умный, хоть и с мускулами. Что-то в ваших словах, жестах, интонации, повороте головы… не знаю, в общем. Но вы сложнее, чем стараетесь выглядеть.

– Спасибо, – сказал я как можно теплее, вот же проницательная зараза, – польщен. Приду домой, полюбуюсь собой в зеркале.

Она с той же улыбкой, изредка поглядывая на меня, доскребывала со стенок широкой креманки остатки мороженого, взглянула на крохотные часики на запястье, охнула.

– Ой, надо спешить!.. Заболталась с вами. Еще увидимся!

Я посмотрел ей вслед, у бордюра по взмаху ее руки остановился автомобиль, она села на правое сиденье, машина сразу сорвалась с места.