Сулла бы одобрил

Она прицелилась ему в голову, бросила быстрый взгляд на роскошную кровать с балдахином из красного шелка. Там с подушек поднимается голая грузная женщина с распущенными волосами, лицо обрюзгшее, сразу заговорила громко и властно:

– Кто бы вас ни прислал, я дам больше…

Я выстрелил, ее отбросило обратно на подушки, в середине лба появилась черная дыра, тонкая струйка крови тут же застыла.

Рафаэлла охнула, я сказал одобрительно:

– Крепкая семья, даже спали в одной постели.

Она сказала обвиняюще:

– Ты убил женщину!

– Вы ж добились равноправия, – напомнил я. – Да и рожать все равно не будет, возраст не тот.

Она зябко передернула плечами.

– Это причина для убийства?

– Уходим, – сказал я. – Не смотри так, в самок стреляю через силу. Это биология. А мужчин не жалко. Их и рождается больше, чтобы из сотни выживал один, зато лучший.

– Самый приспособленный, – возразила она, – а не лучший.

– А что такое лучший?

Она сунула пистолет в кобуру сказала уже на обратном пути на бегу по лестнице:

– Гад ты. Нарочно не стрелял в первого охранника! А если бы я не успела?

– Я в тебя верю, – сказал я подбадривающее. – Вон как глаза горят! Убийца, куда мне, интеллигенту… Женщины все убийцы.

Она пыталась лягнуть меня и по дороге к машине, и уже когда уселись, сказала вдруг погрустневшим ГОЛОСОМ:

– И зачем это все? Систему так не изменишь. Или это проверка?

Машина тихо сдвинулась с места, мимо заскользили высокие решетчатые заборы, побежали быстрее. Я сосредоточился, вернул работу видеокамер в прежний режим, мы уже вне наблюдаемого сектора.

Рафаэлла продолжала поглядывать нервно и чуточку подавленно, боевая эйфория испарилась, смотрит и по сторонам, оценивая обстановку, профессионализм не спит.

Я сказал нехотя:

– А вдруг? Хотя да, ты права… Но проверим не только твою реакцию.

– Общества? – спросила она. – Простой народ всегда за гибель богатеев. Любых.

– Плевать на чернь, – сказал я желчно, – отследим реакцию высоколобых. Да, царствование «простого народа» всем осточертело, но до какой степени?.. Насколько готовы поддержать перемены?..

Она заметила мрачно:

– Скажут, отказ от гуманизма.

– А мы выступим за «гуманизм с человеческим лицом», – напомнил я. – А нынешний объявим скотским гуманизмом. Так оно и есть, каждому из высоколобых видно.

– Высоколобых мало, – напомнила она.

– Мало, – согласился я, – но число их растет! Пора им признать, что единственная сила, что создала цивилизацию и двигает прогресс, это они, а не политики, цари и великие полководцы. Только они могут вывести к спасению.

– Мы с тобой это признали, – сказала она с безнадегой в голосе, – но много ли таких?

– Я прочешу все сети, – пообещал я. – Все чаты, переписки, болталки, звонилки.

– Все-все? – спросила она с недоверием.

– Чатбот у меня уже настроен, – заверил я. – Который джипити с быстро меняющимся номером. Так называемый ИИ, хотя интеллекта в нем не больше, чем в твоих туфлях на высоком каблуке.

– И?

– Все получат, – объяснил я, – приглашение просто зайти на сайт общества «Мерикратор». А там такая программа, с которой трудно не согласиться.

Она вздохнула.

– Согласиться одно, но покивают и расползутся по своим норкам. Паучники не бойцы.

– Не все, – сказал я, – ох, надеюсь, не все.

– Давно был с Маргаритой?

Я сдвинул плечами.

– Не знаю. Время для меня слишком уж относительно.

Она поморщилась.

– Не бреши. Боюсь, моя подруга в тебя влюбилась, бедная девочка. Все еще верит в высокие отношения. Двигай сейчас к ней, она еще не спит. Я знаю, мы с нею обе совы.

Я буркнул:

– А ты как? Вдруг таксист маньяк?

Она сказала тем же мирным голосом:

– Тогда завалимся вместе. Тебе после такого стресса нужно что-нить такое вот… чувственное.

– Никакого стресса, – заверил я. – Это же словно мусор бросить в ящик. Да и зачем, ты меня неплохо разгрузила.

Она сказала нравоучительно:

– У тебя восстанавливается как-то быстро. Да и повторной вязки не было, а без нее не считается.

Я сказал равнодушно:

– Ладно, вези.

Она подумала, кивнула.

– Если уже спит, у нее широкая кровать, поместимся.

Я дернулся, хотя эти все понятия насчет нравственности, допустимого и недопустимого в личном плане здорово сдвинулись даже у меня.

Однако раньше чисто теоретически, люди науки мало обращали внимания на эксперименты в сексуальной области, у нас есть радости слаже, но, подозреваю, и раньше был не так уж ригидным, просто теперь вообще отвязался от всех законов, даже не представляю, какие еще переступлю без всяких угрызений совести.

Глава 10

В окнах квартиры Маргариты сквозь плотные шторы вижу, какие и как горят лампочки, а в прихожей люстра на двенадцать свечей, что те же лампочки.

Рафаэлла быстро вытащила из сумочки мобильник.

– Марго, – сказала она бодро, – мы с твоим дружком возле твоего дома.

Я услышал, как на той стороне связи Маргарита охнула.

– Так чего стоите? Скорее поднимайтесь!