Сумасбродные сочинения

— А что с турками? — полюбопытствовал Рэпли.

— Полагаю, вас интересуют не турки, а османы? Вы ведь их имели в виду? — дождавшись кивка Рэпли, Непререкаемый Авторитет продолжил. — Мне лично кажется, с ними можно достичь окончательного перемирия. Если бы я составлял проект мирного договора и хотел, чтобы перемирие с османами было длительным, то включил бы в него три основных пункта, остальное неважно, — Непререкаемый Авторитет сделал паузу и, загибая пальцы левой руки, перечислил основные пункты. — Во-первых, освобождение Санджака, во-вторых, соблюдение «Капитуляций» 1740 года, и, в-третьих, реформирование внутренней политики в соответствии с фирманом Мидхата-паши.

Мы с друзьями одобрительно закивали: да, мол, конечно!

— Я вовсе не утверждаю, что не придется решать мелкие проблемы, но из-за них совершенно не беспокоюсь. Хотите оставить в албанской глубинке ля милис или хотя бы ля жандармери — пожалуйста. Хотите сохранить господство Порты над Кипром — пожалуйста, нет — я тоже не против. Подобные мелочи мне абсолютно безразличны.

Мы дружно сделали безразличные лица.

— А с Дарданеллами как? — спросил Рэпли. — Вы обязали бы османов пропускать через пролив корабли?

Рэпли — человек простой, но напористый, любит простые ответы. Что желал, то и получил.

— Дарданеллы легко денационализировать при четырехсторонней гарантии того, что во время заключения пактум федерис пролив станет парс материя, — проговорил Непререкаемый Авторитет.

— Османов это точно приструнит! — буркнул я.

Решив, что на карте Европы наведен порядок, Непререкаемый Авторитет поднялся и крепко пожал нам всем руки. Задерживать его мы не стали: воистину, нам, простакам, не стоит занимать драгоценное время этого великого человека!

— Ребята, хотите знать мое мнение? — спросил Рэпли, когда, проводив Непререкаемого Авторитета, мы удобно устроились в креслах. — Уверен, США и Англия Германию с Австрией одной левой побьют!

Кто-то спросил:

— Все-таки сколько у немцев подводных лодок?

И тут начались простые, обывательские, интереснейшие разговоры о войне, которые мы вели уже третий год.

Домой мы возвращались вместе с Рэпли.

— Здорово нам этот парень ситуацию в Европе объяснил, правда? — спросил он.

— Еще как здорово! — с жаром ответил я.

Ну и лгуны же мы!

IV. Похождения в мире духов (пер. А. Андреева)

Публикуя нижеследующее, я вовсе не надеюсь кого-то убедить или обратить в свою веру. Мы, спириты (или спиритисты — у нас оба термина в ходу), не требуем верить нам на слово. Верите — замечательно. Нет — и ладно. Наш подход прост: факты говорят за себя. Верить или нет — дело ваше. Однажды вечером — мы беседовали с Аристотелем, Джоном Беньяном,[2] Джорджем Вашингтоном и другими — я так и сказал: с какой стати кто-то обязан нам верить? Аристотель, помнится, заявил, что желает одного: чтобы все знали, насколько он счастлив; Вашингтон отметил: знай люди, как все ясно и прекрасно там, где он сейчас, они с радостью отдали бы жалкий доллар — просто символическую плату — за разговор с ним. А Беньян — как сейчас помню — добавил, что он-то совершенно счастлив.

Однако, как уже было сказано, я не прошу принимать мои слова на веру; тем более, что и сам был когда-то закоренелым скептиком. Теперь-то я вижу, что находился во власти предубеждений. Сам факт, что за спиритические сеансы и услуги медиумов приходится платить, порочил в моих глазах всю затею. Я не понимал (теперь я стал мудрее), что медиум, как все, должен на что-то жить; иначе умрет и станет духом.

И уж конечно, я бы не предложил эти откровения вниманию широкой публики, не будь у меня уверенности, что в нынешней критической ситуации они послужат делу Антанты и союзников.

Впрочем, по порядку. Для меня толчком к обращению в спиритизм, как очень часто бывает, послужило пустяковое, на первый взгляд, замечание моего друга.

Застав меня в печальном и подавленном состоянии, мой друг спросил:

— Вы верите в спиритизм?

Спроси меня кто другой, я лишь отмахнулся бы с кривой усмешкой. Но сложилось так, что именно моему другу я очень многим обязан. Когда я мучился ревматизмом до такой степени, что не мог подпрыгнуть на полтора метра без резкой боли, именно он скромно спросил:

— Почему бы не попробовать «Пиро» от ревматизма?

Месяца не прошло, а я уже готов был прыгнуть на три метра в высоту (если бы, конечно, мог), не поморщившись. И тот же самый человек, услышав мое восклицание «О, как же мне удалить пятна с одежды!» — сказал мне тихо и просто:

— Почему бы не постирать с «Люксо»?

И он же, обратив внимание на мой кислый вид после завтрака, немедленно выспросил, что я ел; а затем с незабываемой простотой и открытостью сказал:

— Хотите ли попробовать на завтрак «Хампо»?

И как забыть тот случай, когда, услышав мой стон: «О, неужели нет способа исключить из углеродной диеты протеины и амигдалины, оставив только азотсодержащие животворные элементы!» — он схватил меня за руку и сказал проникновенно:

— Есть! Вот!