Сумасшедшая обезьяна (подлинная эволюция человека)

Не вызывает сомнения, что 4 млн. лет – довольно значительный отрезок времени даже для эволюционных изменений. За это время могло произойти достаточное количество новых адаптаций, к иным условиям. Утраченный волосяной покров, например, мог бы опять появиться в качестве приспособления, скажем, к более холодному климату, а челюсти видоизмениться для поедания мяса и устрашения конкурентов в борьбе за самок. Времени было предостаточно. Поэтому просто брать какой-то признак, имеющийся в наличии у современного человека, и притягивать его к какой-то гипотезе, «водной» или любой другой, думается, не совсем правильно. Сразу возникает вопрос: а что было с этим признаком в течение последующих трех миллионов лет? Почему этот признак сохранился, хотя его сохранение из-за изменившихся условий было уже не актуально? Почему на его основе не возникли иные признаки, адаптировавшие предка человека уже под новые условия? Или возникли? Тогда – какие? Словом, вопросов возникает более чем достаточно. Как же тогда быть? А вот здесь мы подходим к самому главному. Нам нужно не только вскрыть наличие того или иного признака, но восстановить всю цепь изменений, приведшую к современному состоянию, понять эволюционную логику, в соответствии с которой происходили те или иные метаморфозы. Только тогда гипотеза обретет достоверность. Иначе мы рискуем встретить массу возражений. Ну, например, то, что касается возникновения у человека чувствительных пальцев (как у макака-крабоеда). Утверждение, что они развились в процессе поиска пищи в воде, вполне может быть оспорено. Чувствительность вполне могла развиться и позже в процессе орудийной деятельности. Утрата волосяного покрова могла произойти не из-за того, что предок человека больше 4-х миллионов лет назад вел полуводный образ жизни а, например, из-за того, что гораздо позднее он жил оседло в пещерах и иных жилищах, а шерсть была идеальным местом для обитания разного рода паразитов (блох, вшей и т. п.), переносящих, как известно, возбудителей смертельных болезней. Соответственно, у кого было меньше шерсти, у того было меньше паразитов, а значит – больше шансов не подцепить заразу и оставить потомство. Другой пункт. Новорожденные умеют плавать вовсе не потому, что рождались прямо «в воду», а по совершенно иной причине. В процессе своего развития на протяжении девяти месяцев они «плавают» в околоплодной жидкости, так что все это время практически действительно являются «водными обитателями», правда, не в том смысле, который нам предлагает водная теория происхождения человека. Рефлекс, закрывающий ноздри, нужен вовсе не для того, чтобы ребенок, рожденный «в воду», не захлебнулся ею, а для того, чтобы при рождении он не захлебнулся околоплодной жидкостью. Далее. Длинный половой орган самец Homo sapiens отрастил вовсе не из-за того, что жил в воде, а из-за того, что самки начали активно «откладывать запасы» в жировой ткани, а для полового акта с толстой самкой нужен более длинный половой орган (см. ниже). Длинный нос с обращенными вниз ноздрями понадобился человеку вовсе не из-за того, что он жил в воде, а из-за того, что позднее, когда у него появилась «система охлаждения» в виде потовых желез, пот мог залиться в ноздри, где находится чувствительный эпителий, а также слизистая, весьма восприимчивая к разного рода инфекции. К слову, для этой же цели у человека появились брови (защита глаз) и волосы на лобке, препятствующие попаданию пота вместе с грязью на гениталии, где также имеются слизистые поверхности. Подобные же возражения можно привести практически по каждому из пунктов «водной теории». Соответственно, нам надо приводить не только факты, свидетельствующие о праве данной теории на существование, а всю цепочку превращений, приведших к нынешнему положению вещей, дать логику движения эволюции. А эволюция – очень логичная вещь. В целях адаптации под изменяющиеся условия жизни она из имеющихся вариантов всегда выбирает наиболее простой и «дешевый» с биологической точки зрения. Другие эксперименты нещадно выбраковываются естественным отбором. Понять эту логику – первейшая задача исследователя. Она даже главнее установки точных датировок. Я вовсе не призываю придумывать ни на чем не основанные теории. Напротив. Но дело в том, что находок окаменелостей древних гоминид, датируемых тремя и более миллионами лет назад, никогда не будет достаточно. Всегда придется реконструировать то, чего не хватает. А вот логика событий как раз способна пролить свет на многое из того, что пока точно не известно. И если она простроена верно, то и вновь обнаруживаемые находки будут лишь подтверждать ее, а не опровергать.