Сумасшедшая шахта

- За пять лет мы с тобой ни разу не говорили... - сказала она, устало осев в кресле... - А я хотела, но не могла... Ты для всех нас был чужим. До твоего прихода в наш дом мы все жили нормально, как все. Время шло, все, что надо проходило и все, что надо уходило. Потом пришел ты. Настырный, всего на семь лет меня моложе... Ты любил и Веру заставил себя полюбить. Я чувствовала, что ты стал для нее самым важным, важнее меня. Она говорила мне "Женя так ревнив...", "Женя скажет: "Это чепуха и все проходит... "", "Женя все время говорит мне: "Ты такая любимая!"" "Женя так бережно стирает мое белье и я чувствую, что это доставляет ему удовольствие..."

- И вы стали ревновать, - усмехнулся я. - Как пошло... Вы сравнивали меня со своим мужем и раз за разом понимали, что замужество было вашей главной ошибкой. Ваш единственный мужчина женился на вас так, как покупают домашние тапочки... И вы всю жизнь для него были домашними тапочками. Он всегда знал и был уверен, что все, что хорошо для него, то хорошо и для вас. И вы прожили с ним всю свою жизнь...

- Да, да, да! - вскричала теща со слезами на глазах. А мне хотелось, чтобы меня любили. Пылко, страстно... И с твоим появлением я начала терять дочь и приобрела это гадкое ощущение в пол-, в четверть накала прожитой жизни... Нам с мужем было столько, сколько тебе сейчас, когда мы утратили влечение не только друг к другу, но и вообще влечение. И вдруг оно у меня появилось... Но ты не хотел замечать во мне женщины... И я возненавидела тебя сначала бессознательно, потом и сознательно. И начала отрывать дочь от тебя. Это я заставила ее убедить тебя уйти из института. Я знала, что ты любишь свою работу, живешь ею и потеря ее рано или поздно убьет твое самоуважение.... Я постоянно напоминала Вере, что ты хочешь переделать ее на свой лад, убить в ней личность. Я часами доказывала, что ты не тот человек, что ей надо найти другого, богатого, перспективного. И поощряла ее знакомства с дамами из женского клуба... И пичкала ее психотропными средствами... И, сломав ее, заставила поклясться, мною и дочерью, что она порвет с тобой! О, господи, как я наслаждалась твоим горем! Я пила его из твоих глаз... Я готова была наслаждаться им часами...

- А мне вас жалко... И всегда было жалко. Каждый наш с Верой божий день начинался с вашего утреннего звонка. Вы вечно жаловались на здоровье, вечно спрашивали не ссоримся ли мы... Все вокруг вас было источником страха... Все холодильники вы забили всевозможными лекарствами; единственное, чему вы научили мою дочь - это панически бояться пчел, микробов и мух, мазаться зеленкой и ходить с ног до головы облепленной бактерицидными пластырями... И все потому, что в вашей жизни очень мало было событий. Ваша жизнь во многом похожа на сильно недодержанную фотопленку И потому вы дорожите не блеклым, практически не различимым содержанием этой фотопленки-жизни, а ее длиной...

- Я ненавижу тебя! Ты безжалостный, бессердечный урод! Убей меня! Убей!!! Единственное, что я хочу - это чтобы ты до конца своих дней просидел в вонючей тюрьме...

- Нет! Не убью... - сказал я вдруг охрипшим голосом. - Мне жаль вас... Выходит, мне надо было просто-напросто время от времени хлопать вас по попке... И врать, какие у вас прекрасные глаза и цвет лица. И я не потерял бы Веру... И моя дочь всегда бы была рядом со мной... Нет, я передумал вас убивать. Я, пожалуй, пойду отсюда подальше...

- Как пойдешь??? Нет, нет! Не уходи! Не уходи!!! Ты должен убить меня! Ты, негодяй, ты должен, должен убить меня!

- Вы всегда хотели, чтобы я был негодяем. Чтобы оправдаться перед собой и богом. Возьмите нож, я пошел... - сказал я и, кинув нож на разделявший нас журнальный столик, встал и направился в прихожую.

Когда я справился с замками, из гостиной раздался стон. Я бросился туда и увидел, что теща убила себя по-римски - бросилась грудью на поставленный торчком разделочный нож. Я подошел к ней и перевернул на спину. Лицо ее светилось нечеловеческим удовлетворением...

И уже в ходе следствия я узнал, что перед тем, как покончить с собой, она написала на клочке бумаги записку "Это Евге..." и бросила ее рядом с собой.

Когда следствие окончилось, я уехал сюда. Оставаться В Москве я больше не мог... И, знаешь, мне жаль, что все так получилось... Я хотел бы, чтобы она жила... Если б я так жил, я бы застрелился...

Ольга потянулась к бутылке "Камю", налила себе полную рюмку и выпила.

- Ты чего? Надраться хочешь?

- Дураки вы все! А все учите, учите! Ты хоть можешь представить, как твой рассказ со стороны воспринимается?

- Конечно! Маленький человечек плачется. Маленький, мелкий, ничтожный человечек, без гордости, без ума, без совести. Тварь, тещу убил...

- Приблизительно так, - старательно выговорила чуть опьяневшая Ольга.