Сумасшедшие двадцатые (СИ)

Элайджа думал, что больше никогда не увидит ее, но открыв свои глаза он видить ее. Видит ее лицо в лучах солнца. Спрашивает самого себя « Реальность это или он умер и отправился вслед за ней. Отправился туда, где покой?»

Смеется, обвивает руками его шею, прижимается к его телу, слышит его сердцебиение и ей достаточно этого, а тот отчаянно желает прижаться к ее губам, чтобы этот поцелуй даровал ему тепло и стал доказательством того,что она жива и рядом с ним. Жива и она его. По телу словно прошел разряд электрического тока. Пульсы бьются в унисон и тихие дыхание друг друга. Сейчас они как будто не на земле, а на небесах.

Ее губы манят и ему нужно знать, что это реальность.

Она сломалась из-за этой любви.

Он поранился из-за этой любви. Но они так долго ждали этой любви.

Ждали и вот теперь судьба вновь воссоединила их.

Он узнает, вдыхает ее запах.

Она улыбается разрывая поцелуй, зная, что коснувшись его лица ладонью дарует ему большее тепло, нежели самый страстный поцелуй.

Они думали, что больше никогда не увидятся, но они вместе. Вместе и нет смысла скрывать свое счастье. Вместе и она принадлежит только ему. Только его. Только его боль и яд. Только его любовь.

— Ты жива, Катерина, я спас тебя, это такое счастье, - говорит после краткого молчания. — Ты жива и я даю тебе свое слова, что сегодня все будет по другому. Сегодня мы начинаем новую жизнь. Ты окрепни и мы сразу уедем. Никлаус останется в одиночку против его врагов.Где ты желаешь жить? Я прикажу подыскать достойный дом.

— Воду из графина не вздумай пить, - шепчет на ухо. — Она отравлена.

— Ты знала? – хватает за горло, сбрасывает с себя. — Что ты сделала, Катерина?

— Ну, конечно же я знала и спасала тебя. Этот яд ведь предназначался мне, но сперва меня желали напугать и бросили вызов из прошлого, - отвечает она.

— Ты могла умереть? Ты хотя бы понимаешь? – повышает тон, теперь уже он нависает над ней, ударяет кулаком об подушку, что та даже вздрагивает, боится. — Я думал,что сойду с ума! Что ты делаешь, Катерина? Рушишь наши жизни? У тебя это вышло. Поздравляю.

— Ты все равно простишь меня,и мы должны помочь сейчас твоему брату, - говорит, желает коснуться его, но тот отворачивается от нее.

— Печально осознавать, что ты такая же, как и прежде- закрывает глаза.

— Не отворачивайся от меня, Элайджа. Нет, я сломалась пополам из-за любви к тебе, - на лице появляется ухмылка, вновь касается его лица, заставляет посмотреть на нее. — Посмотри в мои глаза и увидишь в них простые ответы. Увидишь, что я отчаянно влюбилась в тебя. Увидишь, что я буду выбирать тебя, так же, как ты будешь выбирать меня.

— Я всегда выберу тебя, Катерина, - смотрит в глаза. — Теперь я выбираю тебя.

— Наше время обязательно настанет Элайджа, - с теплотой в голосе. — Но сейчас выбери семью, Элайджа, а я буду рядом с тобой.

Заглушить боль можно разными средствами, но пришедшая в себя Аврора проигнорировала средства своей подруги Ребекки и Фреи, которая предлагала вколоть обезболивающее. попросила принести выпивку. Итальянский вермут, то что поможет ей вынести боль. Любую боль. Любую.

Поджимает под себя колени. Больно, но Аврора обнимает себя за колени. Смотрит в окно. Наблюдает за тем, как люди Майклсона убирают свадебные украшения из сада. Суетятся, а Жерар не только отдает приказы, но и лично помогает убирать столы, да и одет Марсель не лучше любого из окружающих его мужчин. Хлопковая рубашка, брюка на высокой талии, которые удерживались с помощью подтяжек. Гангстеры сделали подтяжки обязательной частью своего костюма, предпочитая темные модели в светлую полоску. Марселя отличала от Майклсона только то, что он всегда придерживался на ровне с людьми, а не считал себя выше других, как обычно поступал Майклсон. Аврора видит всех этих людей и ей кажется, что работать и подчиняться Никлаусу Майклсону – это худшее, что могло произойти с ними. Но ведь она вчера спасла жизнь его возлюбленной, если просто могла наблюдать за тем, как ему больно и эта боль поглощает его изнутри. Аврора Де Мертель подчиняется только своему сердцу и пожалуй за это она может себя ненавидеть. Ненавидеть за то, что вчера позволила сердцу управлять собой.

Стук в дверь. Де Мартель натягивает улыбку,думая что это вернулся ее муж, который спустился за завтраком.

Прячет взгляд , как только в комнату заходит Клаус. В его руках поднос, на котором стоит чашка кофе, тарелка с овсяной кашей политой сгущенным молоком, на подносе даже стоит ваза с любимыми цветами Авроры – лилиями. Идеально утро о котором мечтала рыжеволосая в прошлом. Но сейчас она звонка смеется. Смеется, когда Майклсон садиться на край постели, ставит перед ней поднос. Мечтала в прошлом, а сейчас она верит в будущее и прошлое осталось в прошлом.

— Аврора, тебе нужно поесть и я запретил сюда входить, у дверей охрана и нам нужно поговорить, - говорит Клаус.

— Поговорить, - Аврора берет в руки ложку, размазывает кашу по тарелки. — Моя любима каша, сладкая, с вареной сгущенкой, только есть одна проблема.

— И какая же проблема, любовь моя? – интересуется Майклсон.