Сумасшедший декабрь

— Кто напился? Я нормально, — заплетающимся языком проговаривает мужик. — Мышка, иди ко мне, — тянет к ней руки. А мне хочется их сломать. Какая она мышка? Ласковее слов не нашлось для жены?

— Юр, давай спать, поздно уже, — пытается поднять мужа и увести. Он, в принципе, не сопротивляется.

— Макс, — тянет руку. — Приятно… — не договаривает и со стеклянными глазами, пошатываясь, уходит в гостиную. Кристина за ним. Мне плевать, что ему там приятно, главное — цель достигнута. Выхожу на лоджию. Не курю, просто дышу, пытаясь отрезветь. По-хорошему надо ехать домой. Но… Я поступаю как мудак.

Захожу в ванную, умываюсь, слышу шаги королевы, выхожу в коридор, гашу в ванной свет и затаскиваю ее внутрь. Быстро запираясь.

— Что ты делаешь? — не кричит, шипит, как кошка. Да, моя кошечка, покусай меня.

— Хочу тебя, — голос садится, хриплю, словно простужен.

— Много хочешь! Ты специально его напоил?

Дёргается, пытаясь выйти, но я вжимаю ее всем телом в стиральную машину.

— Макс! — вскрикивает, но тут же закрывает рот, пугаясь своего голоса.

— Да, королева. Тише.

— Отпусти! Что ты себе позволяешь?!

— Я позволяю то, чего уже неделю дико хочется. Не дашь сама — возьму насильно. Но ты сдашься, моя королева, потому что подсознательно уже понимаешь, что назад дороги нет. Ты моя.

Размахивается, даже в темноте попадает мне по лицу. Щека горит. Заводит. Возбуждение горячей лавой прокатывается по телу. Ловлю ее руки, сжимаю запястья и впиваюсь в губы.

Глава 17

Кристина

Кричать нельзя, поскольку за тонкими стенами ванной спит моя дочь и муж. Оттолкнуть этого мерзавца тоже не получается. В Максиме столько силы, и он совсем ее не рассчитывает. Вжимает меня в стиральную машинку и целует. Нет, насилует губы. Он, как ураган, который сносит все на своем пути. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее его это заводит. Пощёчины и слова не помогают.

— Максим, — уже обессиленно прошу остановиться. Но как только распахиваю губы, его горячий язык вторгается в мой рот. Голова кружится, ноги подкашиваются. А самое страшное, что мое тело отзывается возбуждением на наглое вторжение в мое пространство.

Его наглые руки начинают блуждать по моему телу, трогают, трогают, трогают… Сжимают бедра, талию, грудь. Наглый язык сплетается с моим… Его запах табака, парфюма и даже вкус джина сводят с ума. Меня никто и никогда не брал с таким напором, страстью и наглостью. Это обезоруживает и полностью лишает разума. Я открываю в себе нечто новое, то, чего никогда не испытывала. Я думала, что так вообще не бывает. Возбуждение горячей волной окутывает тело.

Издаю стон в его губы, прогибаюсь, как голодная самка. Мне вообще кажется, что это не я, это кто-то другой. Остатки разума все еще предпринимают попытку остановить Максима.

— Не надо, — прошу, отрываясь от его губ.

— Не могу, — голос у него такой мужественный и хриплый, до мурашек.

Набрасывается на меня с новой силой, ломая сопротивление, срывая заколку, зарывается в волосы, сжимает, чтобы не смела больше отказывать. И вот я уже сама хватаю его за шею, царапаю затылок и слышу хриплый стон в ответ. Кусает мои губы. Немного оглушает, когда Максим дергает за волосы, вынуждая запрокинуть голову. Его горячие губы оставляют ожоги на скулах, шее, царапает зубами. Такой неистовый, горячий, неутомимый. Это грубо, грязно, развратно, но так сладко, что я кусаю губы до боли, чтобы не закричать.

— Ты охрененно сладкая, — произносит мне в шею, задыхаясь вместе со мной. Резко подхватывает за талию и сажает на стиральную машину. В темноте сношу своим задом что-то, что с грохотом летит на пол. Раздвигает ноги, помещаясь между ними. Чувствую, как расстёгиваю рубашку и ладони сами ложатся на его сильную, горячую грудь. Мышцы каменные, рельефные, живые от глубокого дыхания.

Дергает за пояс мое платье с запахом, раскрывает полы, и горячие руки уже на моей коже. Содрогаюсь от каждого его прикосновения, царапая его грудь. Мы словно прошли точку невозврата, и уже на все плевать.

Он, как молодой зверь, дергает чашечки лифчика, обнажая грудь, и тут же впивается в нее губами. Я жду очередного напора, но Максим ошарашивает меня нежностью, словно моя грудь — что-то очень ценное. Целует, водя губами по полушариям, аккуратно всасывает соски и ласкает кончиком языка, одновременно приподнимая грудь выше.

Бесстыдно прогибаюсь, подставляя грудь, зарываюсь в его волосы, сжимаю. Сама не понимаю, что творю, но это так пронзительно сладко и невыносимо хорошо. Я даже не могла подумать, что этот молодой парень может быть таким жарким и опытным. И мне, как бесстыдной девке, хочется, чтобы сдавил мою грудь сильнее. Соски ноют под его губами, требуя большего.