Сумасшедший декабрь

Выхожу из душа, прячу крест Максима в своей сумке, выключаю везде свет и иду спать. В кровать к мужу не иду. Кажется, стоит мне лечь рядом — и Юра все почувствует, даже будучи пьяным.

Беру плед, свою подушку и иду на диван. Завтра скажу, что не легла с ним, потому что не смогла уснуть от запаха перегара. Закрываю глаза. Мамочки. Как так вышло? Уже мысленно вру и изворачиваюсь. Что дальше?

Глава 18

Кристина

Просыпаюсь от шума на кухне. Открываю глаза, до будильника еще десять минут. Чувствую себя словно с глубокого похмелья, хотя выпила немного. Голова тяжёлая, слабость и, в общем, апатия ко всему. Хочется закрыть глаза и не просыпаться.

Смотрю в потолок, а в голове против моей воли несется вчерашний вечер. Хочу потерять память.

Переворачиваюсь, утыкаясь лицом в подушку, дышу. Гадко на душе. Как с этим жить? Поднимаюсь с дивана, бреду в комнату дочери. Спит моя зайка. Приподнимаю одеяло, рассматриваю ее ножку, опухоль немного спала. Накрываю, выхожу из комнаты. Юра на кухне. Иду в ванную, избегая встречи с мужем. Вчера я намеревалась серьезно поговорить с ним с утра. Чтобы не смел больше приглашать в наш дом посторонних и устраивать здесь попойки. А теперь надо серьезно говорить со мной. Останавливаюсь возле стиральной машины и, как дура, смотрю на нее.

Умываюсь, чищу зубы, стараясь вообще ни о чем не думать. Замираю со щёткой, когда нахожу на шее красный след.

Засос.

Черт!

Оттягиваю футболку. И на груди тоже…

Замечательно!

Ненавижу этого мерзавца!

Хотя я тоже хороша. Могла все предотвратить, но поплыла…

И как я теперь это объясню мужу?!

Как я вообще буду смотреть ему в глаза?

Выхожу из ванной, лечу в комнату, открываю шкаф, отыскивая белую водолазку. Она у меня единственная. Не люблю вещи, закрывающие горло. Они всегда меня душили. Нахожу. Быстро надеваю белье, водолазку, чёрные брюки с высоким поясом. Выдыхаю. Медлю. Крашу ресницы, губы, закалываю волосы, собираю сумку — все что угодно, лишь бы не выходить на кухню.

— Доброе утро, — Юра заходит в комнату. Оборачиваюсь. Протягивает чашку горячего кофе. Беру, кивая. Отпиваю глоток. Все, как я люблю: ложка сахара и побольше сливок. Муж немного помятый, но уже собранный. Глаза виноватые, думает, что я психую из-за то, что напился. Нет, я, определённо, злюсь: если бы он не выпил лишнего, ничего бы не произошло. Но предъявлять не имею права.

— Спасибо. Эля на больничном, посидишь с ней несколько дней дома? — перевожу тему в насущные проблемы. — Пусть не скачет, пока. Проследи.

— Ну, сегодня я могу. А вот завтра у меня дела, — облокачивается на стену, скрещивает руки на груди, рассматривает меня. Еще раз смотрю на себя в зеркало, словно там все написано. Такое гадкое чувство вины.

— Юр, я не могу взять больничный, я месяц назад его брала, когда у Эли была ангина. Меня уволят.

— Значит, надо что-то придумать. Может, с соседкой договоримся?

— Нет, у нее у самой ребенок болеет. Нельзя отменить твои дела хотя бы до пятницы?

Подхожу к окну, пью кофе, рассматривая двор. Не могу пока смотреть мужу в глаза.

— Не могу, мышка. — Чувствую, как подходит ко мне, тоже смотрит в окно, приподнимая за плечи. — Пойми, нельзя мне сейчас тормозить, иначе все связи растеряются, а у меня только начало все налаживаться. Кредиты сами себе не выплатят.

Гладит меня по спине. А я напрягаюсь.

— И что теперь делать? — с грохотом ставлю чашку на подоконник. Молчим. Юра такой неожиданно ласковый, гладит меня, плечи разминает.

— Я придумал. Давай мы сегодня съездим с Элей и привезём мою маму. Она все равно собиралась к нам на Новый год. Мама очень хотела понянчиться с внучкой. Будет время сблизиться, пообщаться, — с энтузиазмом предлагает он.

— Но она же болеет?

— Да там уже все хорошо. Операция несложная. Таскать Эльку на руках не нужно. Думаю, мама будет только рада.

Молчу. Да, это выход.

— Договорились?

Киваю.

— Ну Крис… — целует меня в щеку. — Мышка, — накрывает ладонями мой живот, прижимает к себе. — Ну прости меня. Я вчера перебрал. Этот джин такой крепкий, да и с коньяком смешал, — оправдываться. — Я храпел да? — намекает на мою ночёвку не в нашей кровати.

— Да, — отвечаю, пытаясь вырваться из его объятий. Не отпускает, выправляет водолазку из брюк, поглаживая живот, ныряя пальцами под пояс, целует в шею через водолазку, в те места, где оставил засосы Максим.

— Что ты делаешь? — веду плечами, пытаясь все это прекратить. Раньше я бы даже удивилась такому напору и ласке. Юра считает себя виноватым и пытается замазать свои косяки сексом.

Я не хочу.

Не могу.

Не могу даже потерпеть, как часто это делаю. И дело не в нем, дело во мне…

— Я на работу опоздаю, — стараюсь сильно не дергаться и мягко избежать секса.

— Не опоздаешь, у нас есть минут десять, — расстёгивает молнию на моих брюках. — Мы быстренько. Хочу, не могу, давление с похмелья шпарит, — усмехается, пытается стянуть с меня брюки.

— Нет! — в какой-то панике вырываюсь, отхожу подальше, торопливо заправляя водолазку, и застёгиваю брюки.