Сумасшедший гоблин (СИ)

Брюма провели в душ, дали чистое и оставили в покое. Он счастливо плескался в воде около получаса. Заодно напился, чувствуя, что регенерация пошла быстрее. Энергии даже хватило на заклинание «большого уха». На небольшом расстоянии оно требовало всего лишь каплю магии. А гоблину очень надо было знать, что о нем думают хозяева.

Те ожесточенно спорили, думая, что за шумом воды он ничего не слышит.

— Прошенька, надо полицию вызывать, — жалобно говорила женщина.

— Тебе лишь бы мужиков в дом привести! Хоть бродягу с дороги, хоть ментов!

— Ну что ты говоришь такое! Он же явно бандит, и очень опасный. У него же пистолет настоящий! Вон в душ его с собой забрал, страшно-то как…

— Сказал, денег нам даст. Дай посмотрю, что у него в сумке.

— А ну как узнает?

— Откуда? Плещется вон, воду только тратит… Все, заткнись, — Прохор прошел в комнату, где раздевался гоблин, и расстегнул сумку. Минуту хозяева ошарашенно рассматривали деньги. — Ого, сколько! — в восторге перебирал бумажки мужчина. — Да мы на эти деньги…

— Прошенька, я боюсь…

— Ну что ты раскудахталась! — сердито ответил мужчина. — Все, давай, забираем сумку и уходим… — он прислушался: в душе вода перестала течь. Брюм решил, что как раз пора выходить, пока с его деньгами не сбежали. Порадовался, что предусмотрительно захватил с собой оружие. Иначе наверняка сейчас вышел бы под дуло пистолета.

Хозяева спешно застегнули сумку и едва успели выскочить в коридор, как дверь душевой открылась, и показался улыбающийся Брюм.

— Хорошо тут у вас, — жизнерадостно сказал он, не обращая внимания на тоскливо-разочарованные взгляды Прохора — не успел сбежать с деньгами! — Ну что, приютите меня на пару дней? Или все-таки уходить?

— Оставайтесь хоть на неделю! — заюлил хозяин дома, пытаясь искренне улыбнуться. Откровенно говоря, получалось плохо. — Места у нас много, недавно пристройку сделали, поместимся.

— Благодарю вас.

Брюм остался жить в доме. В первый день он лег спать сразу же после сытного обеда, чтобы поддержать регенерацию тела. Правда, уже через час проснулся: хозяин дома осторожно крался к постели, под которой была спрятана сумка. Прохор был уверен, что утомленный гость не проснется. Но он не учел сторожевые заклинания, которыми Брюм владел в совершенстве. Незадачливый хозяин остановился, глядя на оружие в руках сердитого постояльца.

— Э… я просто хотел узнать, не надо ли чего, — неуклюже пробормотал он.

— Не надо, — отрезал Брюм, досадуя, что теперь надо ставить новые заклинания, вместо того, чтобы бросить всю магию на лечение. — И очень вас прошу, не входите в эту комнату без стука. Тем более, когда я сплю. Я очень нервный и запросто могу выстрелить! Уходите! — хозяина дома и след простыл.

Следующие пару дней Брюм спокойно жил в доме и лечил себе раны. Он не беспокоился, что его сдадут в полицию — тогда у хозяев не будет шанса получить деньги. А они явно положили на них глаз. Причем, Зинаида не так уж и хотела забрать их. Ей вполне хватало щедрой оплаты за постой — по сто долларов в день. А вот Прохор спал и видел в своих руках большую черную сумку целиком.

Брюм очень удивлялся, как Зина могла выйти замуж за этого неотесанного грубого мужика. Женщина в свои тридцать была еще достаточно красива, а уж какой она была в молодости, можно было только гадать. Хозяйкой она была хорошей — целый день крутилась и по дому, и со скотиной, и огромный огород содержала в идеальном порядке. Но при этом почему-то отчаянно держалась за мужа, который лишь добавлял ей проблем. Возможно, это та самая любовь, которая закрывает глаза на все — на побои и постоянные унижения в том числе. Прохор отчаянно ревновал жену и постоянно измывался над ней. Тем более что теперь для этого был реальный повод — в доме действительно был чужой мужчина, да еще и с деньгами. А Прохору приходилось покидать дом — он работал несколько часов в день в гаражах. Брюм по вечерам часто слышал их напряженные разговоры с женой.

— Что, натешилась сегодня, коза? — злым шепотом высказывал женщине муж, стараясь, чтобы Евгений его не услышал.

— Да я весь день в огороде была, к нему и не подходила! — виновато оправдывалась та.

— А он подходил, да? Поди сзади, да? — очередной тумак обычно прерывал разговор. Зина начинала плакать, а Прохор рычал на нее, чтоб не шумела, а то постоялец проснется.

Брюму это не нравилось, но как изменить ситуацию в доме он не знал. Да и не понимал, можно ли в этом мире вот так вмешиваться в жизнь семьи. Но ему было очень жалко и Зину, и детей. Да, тут имелись и дети. Он заметил их не сразу, а только на следующий день после своего прибытия. Мальчик и девочка, Ваня и Настя, пяти и шести лет, были очень тихими и незаметными, старались никогда не докучать хозяину дома, большую часть времени проводя на улице. В дом приходили только чтобы поесть и поспать, а если попадались на глаза отцу, получали затрещины по каждому поводу.

Брюм вмешался только один раз — когда маленький Ваня подошел вечером к матери и показал на ногу.

— Мама, ножка болит, — сказал он как можно тише, но отец его услышал и оторвал голову от телевизора.