Сумасшедший вампир

Но когда он возвратился через год, его ждала печальная весть. Его мать Анэю забрала Мора. Анэя была уже давно стара. Вы, люди, этого не видите, потому что стареете по-другому, а у тигров возраст, как и у эльфов, виден лишь по глазам. Она тихо и мирно перешла на ту сторону во сне за месяц до возвращения сына.

Филарэн был в печали, хоть и знал о неизбежности этого. Всё же Анэя пережила свой срок вдвое, а то и втрое. И Владыка решил, что пора готовить сына к правлению. А Эбайдин был слишком юн для этого. По традиции, будущим владыкам дают полвека свободы, прежде чем начать готовить к принятию власти. Это у людей принято с малых лет приучать юных графов к венцу, у нас же, несмотря на строгие нравы, к детям относятся всё же мягче. Дают пожить свободно своей жизнью, чтобы тигрёнок сам в своё время пришёл к тому, для чего рождён. Я и сам ступил на путь мага достаточно поздно по меркам людей.

Но Филарэн, угнетённый смертью возлюбленной, решил, что так будет лучше, и взялся за воспитание сына. На самом деле, это было не так уж и плохо. Знания всегда полезны, но смерть Анэи разделила их, и чем дальше сын пытался приблизиться к отцу, тем сильнее отец отдалялся от сына. Филарэн всё больше уходил в себя, Эбайдин начал раздражать его. Я видел, как Филарэн глядит на сына, а сам видит в нём призрак умершей жены. Принц это чувствовал, а вот понять не мог. И, в конце концов, Владыка впал в тоску, всё больше и больше загоняя себя в безумие.

Когда Эбайдину исполнилось двадцать четыре, они с отцом были уже абсолютно чужими друг другу. Филарэн всё больше тиранил народ, контролируя каждую мелочь, и больше всего доставалось Эбайдину. Ты не помнишь этого, Асфири. Ты, как и прочие дети, ко многому была слепа, и это нормально. А вот я видел всё. Как ожесточается юный принц, как Владыка всё меньше и меньше походит на себя прежнего, и как идут слухи по Сидиену о том, что это конец. Конец тиграм.

– Но… – в замешательстве возразила я, – я, конечно, понимаю, традиции и всё такое, но ведь, по логике, почему тогда не… сменить династию, или что? Или отдать уже корону Эбайдину? Это ж как по учебнику, когда «верхи не могут, а низы не хотят»…

– Так принято у людей, – мягко перебил меня белый, – мы же даже помыслить не можем, чтобы власть принадлежала кому-то кроме красного тигра. Это тоже элемент нашего выживания. Хотя, так было раньше, не теперь. Но дайте я закончу. Асфири, в целом, твоя подруга права. Так и получилось.

В какой-то момент принц не выдержал. Соблюдая все веками наработанные традиции, он вызвал отца на поединок. Но он был ещё неопытен. Он не хотел убивать его. Считал, что просто его припугнёт, и они оба выйдут целыми, и всё будет хорошо, как прежде… Он плохо меня слушал… Не воспринимал всерьёз то, о чём ему талдычили старшие. Ведь вызвав красного на бой, один обязательно должен умереть.

Так у нас принято, владыки сменяют друг друга только через кровь, только через смерть. Именно поэтому второе прозвище красных тигров «кровавые». А Эбайдин, в силу возраста, считал, что это просто страшная сказка, и уж его отец, такой взрослый, практически вечный для Сидиена – он ведь пережил к тому времени уже всех, кроме Хархора, кто видел его восшествие на престол – не исчезнет. Думал, что, в крайнем случае, сам займёт престол, и будет править под моим руководством, а отец отправится на покой и будет помогать советом изредка. Может, даже сможет пожить вольной жизнью. Эбайдин мечтал дать свободу народу, дать возможность и отцу, и всем прочим наконец-то сбросить оковы старых традиций и отправится путешествовать, как в Поиске, но теперь уже вместе и на любой срок. Он новатор, в силу юности. Поэтому красным и нельзя так рано брать власть!

Но всё это было невозможным и до того, как он вызвал отца на Кровавое ристалище. Филарэн был повержен, и когда Эбайдин, стоя над ним с мечом Владыки в руках собирался покинуть поле боя, отец приказал ему убить себя. Это было последнее веление Владыки Филарэна. А приказы не оспариваются…

Позже я слышал, как принц молился Алете тайком от всех и плакал. Он и мне потом рассказывал, что видел в глазах отца проблеск разума, мольбу о смерти! Филарэн уже слишком устал от своей долгой жизни. Эбайдин выполнил его последний приказ с болью в сердце, но твёрдой рукой. В этом я горжусь им.

Так началось правление принца Эбайдина. Он стал первым принцем, сам решил, что пока не достоин звания «Владыки». И с этого начался его путь вниз. Он нарушил первую традицию, а за ней ещё и ещё: начал давать послабления, пытаться изменить веками устоявшийся образ жизни. Асфири, помнишь, как к нам стали приходить корабли ферргенцев с восточного берега? Мы даже начали отстраивать заново свой собственный порт. Сами мы морем не ходим, Даша, – пояснил он для меня, – поэтому нужды не было. Для гостей старались.