Сумеречные королевства

Наконец в конце улицы появилась гротескная фигура горбуна. Ликующая толпа проводила мужчину до настенной росписи, освобожденной от строительных лесов. Живописец ждал мага у подножия собственного детища. Мастер выглядел встревоженным, время от времени он косился в сторону крыш. Горбун расположился напротив стены с картиной и в последний раз придирчиво оглядел фреску. Удовлетворенный этим осмотром, он протянул руки к небу. Из его пальцев брызнули сияющие хрустальные лучи. Сначала они устремились к облакам, затем изогнулись и погрузились в стену. Толпа закричала, и картина исчезла в ослепительном взрыве света. А несколькими секундами позднее настенная роспись вновь стала видимой, хотя она изменилась самым радикальным образом. Амертина больше не обращала внимания на происходящее на улице; умелой рукой она коснулась горгульи, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Остальные черные феи последовали примеру старшей сестры, и вот несколько горгулий открыли глаза…

Толпа инстинктивно отпрянула: картина обрела глубину, превратилась в окно в иную реальность. Меж тем пустынный зал, изображенный художником, изменился до неузнаваемости: вокруг огромного стола галереи в роскошных креслах сидели какие-то люди. И в это же время со всех соседних крыш начали пикировать жуткие твари. Толпа в панике качнулась назад, раздались надсадные крики, а первые горгульи уже ставили лапы на камень мостовой.

Лерсшвен сидел перед двумя сотнями магов, чьи глаза смотрели на него строго и недобро.

Почти все полуденники и полуночники королевства собрались в большом зале. Ассамблею провозгласили официально открытой. Фэйри безуспешно пытался унять дрожь в руках. Тысячи свечей озаряли зал приятным золотистым светом, который подчеркивал торжественность атмосферы и выгодно оттенял роскошные наряды присутствующих. По случаю Ассамблеи каждый маг надел свои самые красивые одежды, чтобы произвести впечатление на горожан, и в частности на аристократию, которая с уважением и робостью следила за мастерами высокого искусства, когда те проследовали в Квартал Тысячи Башен.

Лерсшвен не мог отвести взгляда от того места позади огромного стола, где должны были появиться горгульи. Маги ничего не заподозрили. Многочисленные Танцоры дремали на плечах своих хозяев. Затменник изо всех сил старался не выдать снедающего его волнения, он чувствовал себя неуютно рядом с этими талантливыми магами, которые железной рукой управляли академиями. Хотя сама мысль, что он вскоре перепишет историю Магической криптограммы, нисколько не смущала Лерсшвена. И пусть все эти маги сумели наладить удивительную эмпатическую связь с Танцорами, они все равно оставались гнусными консерваторами. Необходимо положить конец элитарности Магической криптограммы.

Ассамблею открыл распорядитель церемонии, старый полуденник в белой тоге, который, стоя за кафедрой, зачитал основные законы Криптограммы. Его сменил полуночник, который озвучил обвинения, выдвинутые против Лерсшвена. Последний весьма рассеянно слушал обвинительную речь, которую он знал назубок. Сложив руки на груди, он старался подавить растущее возбуждение. Наконец настал его черед, Лерсшвен должен был взять слово, чтобы представить аргументы в свою защиту. Он медленно поднялся и положил ладони на край стола. Он тщательно подготовил свое выступление, но волнение мешало говорить. Заготовленные фразы метались в мозгу, словно дикие звери, слова умирали на губах. Вытерев пот, выступивший на висках, Лерсшвен решил покончить с затянувшимся фарсом.

Усиленный магией, его голос отразился от высоких сводов галереи:

— Маги, вы собрались здесь, чтобы судить меня. И по правде говоря, речь действительно идет о суде, но сегодня не я займу место обвиняемого.

После короткой паузы фэйри вскочил на стол. Расставив ноги, он смерил пренебрежительным взглядом магов, заинтригованных и одновременно рассерженных этим явным нарушением этикета. Большая часть полуночников, хмуря брови, потянулась к своим Танцорам.

— Нет, — дрожащим голосом продолжил затменник, — на этой Третьей Ассамблее я намерен быть единственным судьей. Я хочу разоблачить вашу жалкую организацию, ту покрывшуюся пылью веков империю, которую вы выстроили, прячась по своим академиям. Я обвиняю Криптограмму, я обвиняю вас всех в том, что вы трясетесь над элитарной и вырождающейся магией!

Шквал протестов и яростных криков сотряс галерею. Маги повскакивали со своих мест и принялись потрясать кулаками, многие из них грозились покинуть Ассамблею. А Лерсшвен высоко поднял голову и улыбнулся, его глаза пылали бешеной радостью. С минуты на минуту появятся горгульи.

Превозмогая боль, я поднялся, чтобы взять Тень и цистру. Слева от себя я заметил Танцора, прыгающего по клавишам клавесина. Я схватил малыша, чтобы посадить его в карман, и тут же почувствовал резкую боль в кончиках пальцев. Их подушечки почернели: шипы просвечивали сквозь плоть — маленькие, темные и жалящие букашки.