Сумеречные королевства

Нашей главной заботой стал провиант. Но мы постарались принять все необходимые меры еще в родовом замке Рошрондов. Фамильные драгоценности, каменья, украшающие эфесы шпаг, роскошные ткани — все, что было ценного в маноре, собрали для отправки в Круглый город. Затем с помощью полуночников мы сторговались с головорезами из Пиратского анклава, чьи суда частенько заходили в город семи портов. И вот теперь, когда мы углубились в болота, из трюмов пиратских кораблей на северо-запад полуострова выгружали такое необходимое продовольствие. Затем проводники переправят все эти бочки и мешки в руины литургийских храмов и часовен. Эти бывшие культовые постройки превратились в центры военных лагерей, вокруг них расположились войска, которые попытаются выжить в гнилых болотах.

Наш отряд приближался к Адельгену. Нас сопровождали многочисленные проводники, они должны были проложить безопасный путь для фургонов. Полуночники снова взялись за дело, они изводили Танцоров, чтобы укрепить мосты, а порой создать новые на месте разрушенных. Каждая часовня, каждый храм превращались в крепость. Мы не сомневались, что меж нас шныряют жанренийские шпионы, но мы не придавали значимости этому факту. Любой военачальник, будь он хоть полководцем жанренийских армий, не мог не понимать, что штурм болот — затея безумная, требующая специального оружия и огромных человеческих жертв.

Конечно, Амрод это понял и обратился к единственному действенному средству: к блокаде. Тобальд заверил меня, что продовольствия, привезенного пиратами, хватит приблизительно на двадцать дней. После этого голод уничтожит нашу армию. Время стало решающим фактором. Каждое утро солнце освещало одни и те же декорации: туман, застилающий воду, поросшую ряской, да бесконечные поляны камыша. Это однообразие тлетворно воздействовало на умы, совсем как полчища комаров или писк водяных крыс, чьи желтые глаза следили за нами днем и ночью. Наконец утром девятого дня проводник всполошил наш отряд, истошно завопив:

— Собор, собор!

Храм показался мне неотъемлемой деталью пейзажа, он врос в болото, словно дерево в землю. Можно было подумать, что он появился здесь без человеческого вмешательства: постройка сливалась с водной гладью и чахлой растительностью болот, образуя единый природный ансамбль. Здание погрузилось в трясину так глубоко, что вода добралась до половины круглого витражного окна, украшающего центральный фасад. Дорога, по которой мы ехали, упиралась в узкий деревянный понтон, расположенный в двадцати локтях от окна-розы. Этот полукруг окна с рваными краями произвел на меня неизгладимое впечатление. С жалкими осколками разноцветных стекол по краям, некогда великолепная роза напоминала беззубый рот чудовища. Даже полузатонувшее, сооружение поражало удивительным величием, и когда мой взгляд смог оторваться от зияющего провала окна, он скользнул по скульптурным изваяниям, в изобилии заполнившим фасад. Собор, казалось, сгибался под каменной массой рельефов, которые пытались утопить его в болоте. Наконец взгляд поднялся еще выше и наткнулся на две массивные квадратные башни с дырявой медной кровлей.

Я обмотал голову черным шарфом и покинул фургон вместе с Амертиной, на лице которой отразилось сильнейшее волнение. Возможно, она уже слушала камень, который рассказывал фее свою историю. Как ни странно, горгульи не последовали за нами. Они застыли на месте, подняли морды к небу и лишь слегка покачивали лапами.

— Они поражены, — объяснила черная фея. — Это пройдет. Для них это место — олицетворение жизни, домашнего уюта. Представь себе, что после долгих недель странствий ты внезапно наткнулся на гостеприимный постоялый двор. Они чувствуют нечто подобное. Надо позволить им полазить по фасадам, посидеть несколько часов на башнях. После чего они вернутся к тебе.

Я обратился к моим преданным слугам:

— Вперед, горгульи, — закричал я. — Бегите, карабкайтесь, залезайте, куда только пожелаете!

Каменные создания тут же бросились вперед, и несколькими мгновениями позже они уже скакали по аркам и контрфорсам, испуская пронзительные крики. Тобальд, рядом с которым стоял проводник, пригласил нас сесть в лодку, привязанную у понтона.

— Я хотел бы зайти туда первым, с одной лишь Амертиной.

— Как хочешь, — согласился рыцарь и загадочно улыбнулся.