Сумеречные королевства

Этот крик заставляет меня действовать. Я наношу удар. Один, второй, третий… четкие выверенные удары. Красавица вопит, а отец улыбается.

Во взгляде Амертины плескалось сострадание. Обливаясь липким потом, я тупо оглядывался по сторонам, пытаясь сосредоточиться на трепещущих ветках Ловца Света.

— Кошмар, — сказала старуха, направляясь ко мне. — Ужасные сновидения.

Я еще раз осмотрелся вокруг, а затем безотчетным жестом поднес руки к глазам. Боль исчезла, осталось лишь неприятное ощущение в нижней части лба.

— Дерево вылечило тебя, — добавила черная фея.

— Да, я больше не чувствую боли, — согласился я. — Как долго я спал?

— Наступила ночь, — сообщила собеседница.

— Уже? Но тогда почему так светло!

— Резонанс, Агон. Сумерки признали тебя. — Ее губы едва шевелились.

Она знала, что эти слова ранили меня, и ободряюще улыбнулась. Я ничего не ответил. В голове осталась лишь одна мысль: я должен бежать из этой школы, пусть мне даже придется добираться до берега вплавь…

— Где Урланк?

— Внизу, — ответила женщина, погладив тонкую ветку, которая легла ей на плечо.

— Отлично.

Я нашел Урланка у входа в павильон. Когда я появился на лестнице, он закрыл дверь и бросился ко мне.

— Агон, как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — мрачно сообщил я.

— Я только что выпроводил очередного ученика. Они приходят толпами, желая знать все детали разыгравшейся драмы.

— Надеюсь, вы изобрели убедительное объяснение…

— Естественно. Я сказал, что это недоразумение, и, несмотря на заплечную сумку, которая выдавала вас с головой, в конечном итоге мне удалось убедить их, что вы просто хотели проверить, сколь сильно повлияла на вас школа.

Я согласно кивнул. Мог ли я рассчитывать на учителя?

— Вы должны мне помочь, Урланк. За оставшиеся три дня я совсем поседею, а моя кожа станет пепельной.

— Ну и что! Лишь серые кардиналы смогут увидеть эту странную окраску за пределами Школы Ловцов Света.

— Об этом не может быть и речи, и вы это прекрасно знаете. Невзирая на все мои усилия, деревья подстраиваются под мое сознание. Но мой дух силен, и я не намерен капитулировать.

— Вы преувеличиваете…

— Вздор! — вспылил я, хватая Урланка за воротник. — Вздор! Вы рады тому, что происходит. Но эту партию отцу не выиграть. И если будет нужно, то я стану без передышки твердить заповеди Наставничества все оставшиеся три дня. Так я и поступлю.

— Отлично, — учитель напрягся. — По всей видимости, не стоит упорствовать и пытаться оправдать вас в глазах всей школы или заставлять учиться моему искусству.

— Если мне удастся уйти, ускользнуть от этих проклятых деревьев, то клянусь вам, слышите, клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вытащить вас отсюда.

— Это невозможно, Агон. — Урланк криво усмехнулся. — У вас никогда не получится, как вы сказали, «вытащить меня отсюда»…

— Почему бы и нет? Наставничество обладает реальной властью, в любой деревне нужны учителя.

Теперь лицо моего собеседника исказилось в страдальческой гримасе:

— Ни один преподаватель не может выжить за стенами школы. — Его голос звучал все глуше и глуше: — Все мы здесь потому, что в обычном мире обречены…

— Вас разыскивают бальи?

— Нет, дело не в этом. Каждый из учителей присоединился к Дьюрну, чтобы его деревья излечили смертельную болезнь или безумие. Арлекин — не исключение. Как вы думаете, почему он носит маску? Его кожа обезображена проказой, и лишь Ловцы Света спасают беднягу от неминуемой смерти. Стоит ему покинуть полуостров, как недуг тут же уничтожит его тело… Со мной — то же самое, болезнь лишь затаилась и ждет своего часа…

— Я… я не знал.

— Нет? Однако вы сами видели, что сделали солнечные лучи с вашими глазами. Только Дьюрн сможет избавить вас от печати сумрака и стереть все воспоминания о школе.

— И если я попытаюсь сбежать без его ведома, то обречен жить в вечной темноте?

— Нет, вы будете обречены на более страшные мучения. Даже луна будет ослеплять вас, и все закончится тем, что вы спрячетесь в каком-нибудь подвале и просидите там до тех пор, пока блеск крысиных глаз не начнет причинять вам такую боль, что вы умрете… Вот на что вы обречены.

Я привалился к стене. Волнение теснило грудь. Отлученный от Наставничества, вдали от моих братьев Странников, лишенный улыбки Эвельф, я чувствовал себя одиноким, потерянным и, забыв о достоинстве, принялся рыдать, как ребенок. Урланк подошел ко мне и положил руку на плечо:

— Не стоит терять надежды. Если ваши помыслы непоколебимы, деревья лишь оплачут вас, как любящая мать оплакивает ребенка, покидающего отчий дом. Но они не станут вас задерживать дольше срока, назначенного вашим отцом.

— Но сейчас, — сказал я, вытирая слезы тыльной стороной ладони, — мне необходимо обзавестись еще одним учителем. И, наверное, следует заняться этим сегодня же.

— О, понимаю вас. Именно этого хотели ученики, пытающиеся ворваться в мой павильон, они вбили себе в голову, что должны присматривать за вами. Согласно местным законам, я не имею права мешать смутьянам. К счастью, Дьюрн заперся в своей башне, и взволнованные деревья причиняют массу неприятностей обитателям школы.

— Психолунники утверждали, что наведут порядок.