Сумеречный Взгляд

Их план заключался в том, чтобы закончить строительство убежищ в то же самое время, когда двигатели ядерного разрушения будут доведены до такого же качественного уровня, что и те, которые были созданы в потерянную эру и погибли в войне. Тогда настанет пора действовать гоблинам, и они нажмут на кнопки катаклизма.

Слушая это безумие, я обливался холодным липким потом. Я расстегнул «молнию» на куртке, чтобы впустить немного воздуха и остыть, и ощутил едкий запах страха и отчаяния, исходящий из моего тела.

Припомнив деформированных детенышей гоблинов, запертых в клетке в подвале дома Хэвендалов, я спросил его, насколько часто их потомство рождается дефектным, и оказалось, что мои подозрения были правильными. Гоблины, созданные как бесплодные существа, приобрели способность к размножению в результате мутации, но процесс мутирования продолжался и в последние несколько десятилетий как будто ускорился. В результате этого все большее число гоблинов рождались такими же, как те злосчастные твари в клетке. Переменчивый случай забирал у них обратно дар жизнеспособного воспроизводства. Вообще же численность гоблинов сокращалась уже долгое время. Прирост здорового потомства был слишком мал, чтобы восполнять ряды старших – тех, чья невероятно долгая жизнь все же подходила к концу, и тех, кто погибал при несчастных случаях или принимал смерть от рук таких людей, как я. Поэтому, увидев приближение своего собственного – хоть и постепенного – вымирания, они твердо вознамерились подготовить и начать новую войну до конца столетия. После этого срока их уменьшающееся количество может затруднить патрулирование развалин мира после катастрофы и уничтожение тех немногих людей, которые выживут в руинах.

Райа приготовила еще одну ампулу пентотала, вопросительно подняв бровь.

Я помотал головой. Больше выяснять было нечего. Мы и так узнали слишком много.

Она убрала ампулу. Руки у нее тряслись.

Отчаяние саваном окутывало меня.

Бледное лицо Райи было зеркалом моих собственных чувств.

– Мы любим, – сказал я демону, который начал судорожно дергаться и шлепать по полу, слабо двигаясь. – Мы любим, будь ты проклят, мы любим.

Затем я вытащил нож и перерезал ему глотку.

Показалась кровь.

Я не почувствовал радости при виде крови. Мрачное удовлетворение, может быть, но не радость.

Поскольку гоблин уже был в человеческом облике, ему не нужно было трансформироваться. Человеческие глаза потускнели, покрываясь изморозью смерти, внутри изменчивой плоти глаза гоблина тоже потускнели, затем потемнели.

Когда я наконец поднялся, прозвучал сигнал тревоги.

Пронзительное несмолкающее завывание эхом ударялось о бетонные стены.

Как в том кошмаре.

– Слим!

– О черт, – сказал я, и сердце у меня забилось с перебоями.

Нашли ли они мертвого гоблина на нижнем уровне убежища, в его могиле из неверных теней? Или они хватились того, чью глотку я только что перерезал, и, не найдя его, что-то заподозрили?

Мы поспешили к дверям. Но, подойдя к ним, услышали, как с другой стороны, в коридоре, бегут гоблины, вопя что-то на своем древнем языке.

Теперь нам было известно, что в убежище шестьдесят четыре комнаты на пяти уровнях. Враги никоим образом не могли установить, как глубоко мы проникли и где мы находимся, поэтому вряд ли они будут обыскивать эту комнату в первую очередь. У нас было несколько минут, чтобы ускользнуть. Немного, но все же несколько драгоценных минут.

Взвыла сирена. Резкий звук обрушился на нас с Райей, точно мощная морская волна.

Мы обежали комнату, ища место, где бы спрятаться, не надеясь найти что-нибудь и не находя ничего, пока я не обнаружил одну из решеток, закрывающих вытяжные отверстия в вентиляции, в стене у самого пола. Она была больше квадратного ярда размером и крепилась не болтами, чего я опасался, а простым зажимом. Я потянул зажим, и решетка откинулась наружу на шарнирах. Стенки туннеля сечением в ярд с другой стороны были металлическими, и входящий воздух тек по трубе с тихим глухим шелестом и еще более тихим лязганьем металла.

Прижавшись губами к уху Райи, чтобы она услышала меня за воем сирены, я сказал:

– Снимай свой рюкзак и пихай его туда. То же самое с дробовиком. Пока сирена работает, можешь не волноваться, что ты шумишь. Но когда не будет этого прикрытия, придется сидеть очень и очень тихо.

– Там внутри темно. Мы можем воспользоваться фонариками?

– Да. Но когда увидишь свет впереди, идущий через другой люк, выключи фонарь. Мы не можем рисковать – наши фонарики не должны быть заметны через решетку в коридорах.

Она нырнула в трубу первой, извиваясь на животе и толкая перед собой ружье и рюкзак. Она заняла большую часть прохода, поэтому свет от ее фонарика еле-еле пробившая, и мало-помалу она исчезла в темноте.

Я запихнул свой рюкзак в отверстие, протолкнул его подальше стволом винтовки и вполз сам. Мне с трудом удалось развернуться в этом узком пространстве, чтобы закрыть вентиляционную решетку, дернув достаточно сильно, чтобы зажим с щелчком захлопнулся.