Сумерки

— Ха-ха! В Луцке уже два таких щита. Хорошо бы оба послать королю. Может, опомнится н уйдёт подобру-поздорову, смекнув, сколько таких щитов нужно изрешетить, прежде чем взять замок.

И старик сразу принялся за работу, потому-де воевода постарше и может несколько часов и не воевать, а молодой — никак. Ему бы только на ногах устоять, а там завертится, как вьюн на сковородке. Андрийке без оружия никак нельзя, не то, чего доброго, голяком побежит.

Горностай остался сидеть у старика, любившего покалякать о былых подвигах, боях и странствиях Юршей. К тому же он принёс мёда, и так они проговорили до вечера, пока шлем и ожерёлок не были откованы.

— Кабы не медиолянская работа и не печи Юрши да такой щит, пришлось бы, наверно, перековывать латы на гвозди или подковы! А так, пожалуй, ещё не раз понадобится.

Горностай принёс доспехи в комнатушку Андрия. От бряцания железа юноша приоткрыл глаза и в тот же миг сорвался с постели.

— Ей-богу! — крикнул он. — Я проспал весь день! — И зашатался как пьяный. Потом поморщился разок, другой, потёр плечо, бок и пришёл в себя окончательно.

— Спасибо тебе, друг, что позаботился, клянусь богом, я не в силах был ничего сделать.

— И мне бы так хотелось чинить свои латы, но они такие гладенькие да блестящие, как будто сегодня вышли из рук оружейника, — ответил Горностай. — Ни один удар не коснулся щита героя. Видать, сглазила меня Грета!

— Ха-ха-ха! — засмеялся Андрийко и закатал левый рукав сорочки. — Гляди и не завидуй!

И в самом деле, всё предплечье, сплошь исчерченное синими и багровыми полосами запёкшейся крови, вероятно. очень болело, но Андрийко не подавал виду, С удивлением глядел на него товарищ.

— Оно, конечно, гоняться за синяками не приходится, — сказал он, — без них спокойней. Но что поделаешь, я не кот, не поп, не городской барышник, а рыцарь.

— Не тревожься! — утешал его Андрийко. — Не один ещё синяк, не одну рану полижешь, покуда воспитаешь сына, который заменит тебя на службе.

Их разговор прервал пахолок, который пригласил их на ужин к воеводе.

За столом, кроме Монтовта, сидел какой-то рыцарь в длинном таперте, с собранными в сетку волосами. Его узкие алого цвета штаны были расшиты золотом, зелёный жупан при каждом движении выглядывал из-под синего. Это был посланец короля Ягайла, Ян из Сенна, прибывший по настоянию шляхты заключить перемирие с целью собрать убитых и устроить похороны знатнейшим.

Глядя на воеводу, никто бы не подумал, что он едва ли не весь день размахивал мечом, точно молотильщик цепом. Его движения были степенными, пожалуй, только чуть медленней обычного. Андрийко тоже старался не показать усталости, Монтовту же и Горностаю не требовалось представляться весёлыми. После ужина Юрша взял чару и поднялся.

— Пью во славу сегодняшнего дня, ставшего по соизволению господню первым днём взаимопонимания обеих сторон. Доныне мы знали друг друга лишь через посланцев, по письмам, плутням, каверзам и лжи, и вот, наконец, сегодня наши мечи и топоры выписали правду на спинах противника. Заключается перемирие. С радостью приветствую его как первую ласточку мира и полностью одобряю. Досточтимый посланец пан Ян из Сенна отнесёт королю наше согласие с пожеланием после знакомства с нами поспешить искать не ссоры, а мира, и тогда по сю и по ту сторону границы мы заживём спокойно, как сто лет тому назад.

Ян из Сенна выпил чарку, утёр рот и, поклонившись воеводе, промолвил:

— Завтра на рассвете я передам пожелания вашей милости его величеству королю, а покуда разрешите сказать несколько слов и кое о чём расспросить.

— Спрашивайте, ясновельможный пан, — сказал воевода, — но помните, что, когда идёт война, не на каждый вопрос бывает ответ.

Парламентёр кивнул головой.

— Ясно, — сказал он, — тем лучше. Я не из сторонников его величества. У нашего короля нет и половины того понимания государственных дел, как у Свидригайла. Ягайло, не желая зависеть от нас, панов, отдаёт себя и Корону на съедение мелкой шляхте, которой у нас развелось как собак нерезаных. Шляхта получает привилеи, вольности, поместья, и Ягайло, хотим мы этого или не хотим, приравнивает её к нам, панам. Потому и не удивляйтесь, досточтимые бояре, что нам милее ваш великий князь, чем Ягайло, и, кто знает, не он ли после смерти…

— Мне ведомо, что ясновельможный пан был всегда расположен к Свидригайлу, — вмешался Монтовт, потому мы садимся с вами за один стол, хотя, если принять во внимание близость вашего стана, вовсе и не обязаны.

Ян из Сенна учтиво поклонился, а Юрша улыбнулся:

— Как видите, ясновельможный пан, среди нас только два боярина, два молодых человека, наши родичи и старшины ратников, а ратники… холопы.

Сказав это, воевода бросил многозначительный взгляд на молодых людей, чтобы они ненароком не сболтнули лишнего. Сообразив, в чём дело, Андрийко толкнул под столом Горностая, который открыл было рот, чтобы вставить своё замечание. Оба промолчали.

Поляк улыбнулся.