Сумерки

Никто не знал, почему именно великий князь Свидригайло в мартовское ненастье покинул Литву и поехал в направлении Луцка. Ещё удивительней было то, что. вопреки обычаю, он выехал лишь в сопровождении патера Анзельма и двух парубков с верховыми лошадьми и вооружением великого князя. Быстрые кони мчали великокняжеские сани через Кобрин и Ратно, и хотя путешествие совершалось в полной тайне, оно не осталось не замеченным мужиками, бравшимися как раз в это время за оружие. Молнией пронёсся слух: Свидригайло едет возглавить народное восстание. Со всех сторон к городам и местечкам потянулись бесконечные ватаги селян, чтобы встречать своего государя. Одновременно, на быструю руку, создавались новые. Заворошились даже на польских заимках до того времени спокойные сёла. То тут, то там поднималось мелкое и среднее боярство. В три дня собралась многочисленная рать, которая смогла бы залить половодьем весь край от Днепра до Одера. Одно слово великого князя — и несметные полчища взбунтовавшихся подданных превратились бы в непобедимые полки свободных граждан самостоятельного государства. Однако слово это не было произнесено высокими устами, а сам князь, проехав Ратно, бесследно исчез, как в воду канул. Ещё какое-то время мужицкие ватага запруживали дорогу на Ратно, и, точно рой, волновались Подляшье и западная Волынь; бояре и мужики ждали, расспрашивали, высматривали и в конце концов потеряли всякую надежду. Среди собравшихся зазвучали предостерегающие голоса о мести шляхты и панов-перевертней, и, прячась друг от друга, бояре украдкой стали возвращаться по домам, а за ними последовали их слуги. Мужики долго ещё не верили, что великий князь уже проехал, и с упорством сельских жителей ждали его появления. Наконец изверились и махнули рукой. Народная буря стала утихать, боярство образумилось совсем, а мужицкая рать превратилась в ватаги бунтовщиков…

Великий же князь тем временем сидел среди болот и лесов в гостях у князей Чарторыйских, первых вельмож Белой Руси.

Подобно тому как на Подолии у князя Федька Несвижского, или в Галиции у Богдана Рогатинского, или у Юрши на Волыни сосредоточивалось повстанческое движение, так в Чарторыйске у князей Ивана и Александра собрались все нити великодержавных замыслов Свидригайла. Сюда съезжались на раду русские паны и князья, отсюда шли грамоты, призывавшие боярство к расправе с Польшей. Сюда и поехал великий князь со своим придворным капелланом…

— Да будет благодать божья и святого Антония с нами! — восклицал патер. — Значит, реликвии, которые я везу с собой, отпугнули свирепых мартовских волков с нашего пути.

Великий князь недовольно хмыкнул.

— Пустое городишь, гололобый! — бросил он. — Волков разогнали смерды да бояре, требующие от нас чёрт знает чего, а твои реликвии повесь вот на шею жеребцу, может, отгонят муху…

— Мухи — тоже дьявольское порождение, и сатана не раз являл себя в их образе. Ты, великий князь, видел, конечно, что делается, когда муха одолевает скотину. Люди в таких случаях говорят: чёрт вселился в стадо. И не ошибаются. В Святом писании сказано: дьявол вселился в стадо свиней. Очевидно, свиньи искали спасения в озере от одолевшей их мухи.

— Ха-ха-ха! — захохотал Свидригайло. — Не плохо ты всё это придумал, только не знаю для чего.

— Известное дело для чего. Чтобы ты, великий Свидригайло, осознав всю святость моих реликвий, постарался приобрести их для своей сокровищницы…

— Погоди, может, когда на старости лет стану свинопасом, то куплю твои святыни, чтобы моя паства не вздумала выкупаться так, как её евангельский прообраз.

— Если твоя великокняжеская милость не верит в эти святыни, то мой совет купить несколько капель воды, которую источала скала в Хориве, когда Моисей ударил гю ней своим жезлом, чтобы омыть свою грешную душу. Или несколько чешуек той самой рыбины, которую поймал святой Пётр в море Галилейском, и ваши грехи умолкнут, «подобно рыбам безгласным», в Судный день, дабы с вами не случилось того, что произошло со вдовой святого Гангульфа.

— Гангульфа? Что-то я не слыхал про такого святого.