Сумерки Баригора

– Оставь его мне, Айя, – прохрипел Медведь, называя сестру по имени, – забери их главного.

Айя кивнула ему:

– Храни тебя Алор, Питер.

И женщина ринулась вперед, обходя северянина с копьем, который хотел было атаковать ее, но был вынужден переключить внимание на Медведя, едва не всадившего свои топоры ему в спину.

Приблизившись к Хтору, Айя как будто налетела на невидимую стену. Дикарь, облаченный в волчью шкуру так, что голова волка с остатком черепа украшала его лысую голову, нагло ухмылялся. Ухмылка вплеталась в сложный и пугающий узор синих татуировок на его лице и шее. Узкие глаза смотрели на Айю с презрением.

– Тебе не добраться до меня, жалкая южная сучка. Кровавый Отец защищает меня.

– Это мы посмотрим, – огрызнулась в ответ Айя и, спрятав кинжал и сложив руки в знак Алора, подхватила разливающуюся по залу и отражающуюся от сводчатых потолков молитвенную песнь.

О Алор!
Мы твой меч!
Кавица сокрушим,
Мир наш дабы
Сберечь!

Древняя молитва охотников на ведьм, известная лишь самым посвященным Церкви, резонировала от стен и умножалась. К ней будто бы добавлялись новые голоса. Голоса многих поколений алорианцев, защищавших эти стены от самых разных врагов. Голоса тысяч борцов со скверной Кавица, отдавших свои жизни за свет Алора. Песня звенела и переливалась, и казалось, что сами слова ее, распространяясь по комнате, излучают свет.

Когда Айя подхватила молитву, не зная слов, но интуитивно подбирая их, этот свет окутал и ее, и она сделала шаг вперед, туда, где только что ее останавливала невидимая преграда. Первый шаг дался ей с трудом, но она сделала еще одно усилие, и на последнем слове священного куплета невидимая стена разрушилась, пропуская сестру Ордена Вечного служения вперед, давая ей выполнить послушание.

Хтор оскалился подобно волку, чью шкуру носил. Он выхватил странного вида каменный клинок, похожий на ритуальный, и закричал что-то на своем языке, подняв голову вверх. Прежде чем Айя успела достигнуть его, он занес клинок над собственной грудью и намеревался опустить его, принося себя в жертву Кровавому Отцу. Но в последний момент в переливы молитвы вклинился еще один звук. Едва уловимый звон тетивы и вибрация воздуха, когда арбалетный болт разрезал его, устремляясь к голове Хтора. Тот уже начал опускать руки с занесенным клинком, но смертоносный снаряд вонзился ему прямо в глаз, отбрасывая назад и сбивая с ног. Косуля стояла на одном колене и двумя руками сжимала арбалет. Ее бледное лицо искривила злая ухмылка. Но было видно, что, несмотря ни на что, убийца довольна собой.

О Алор!
О Алор!
О Алор!
О Алор!

И все же ритуальный клинок по инерции опустился на грудь северянина. Пусть и не задев его сердце, он все же рассек плоть до крови, которая, вопреки законам природы, потекла по каменному лезвию вверх, впитываясь в него. И в ответ на это из клинка во все стороны понеслась волна необузданной дикой силы. Сила сбила с ног тех гвардейцев, кто еще держался, нескольких убийц и священников. Но особенно яростно она ударила по колонне, за которой стоял Десница. Старый камень не выдержал, трескаясь и распадаясь, отдельные кирпичи полетели вперед, прямо в первосвященника. Прежде чем кто-либо успел среагировать, Десница Алора оказался погребен под грудой сломанных кирпичей, глины и штукатурки. В это мгновение по помещению разнесся смех, дикий и нездешний, от которого кровь стыла в жилах.

Матиас и еще несколько священников, кому удалось устоять на ногах, тут же бросились к Деснице, вызволяя его из-под обломков. Его высокопреосвященство был жив и даже в сознании, но сильно пострадал от ударов. По его лицу стекала кровь из многочисленных рваных ран. И все же даже в такой момент он улыбался.

– Алор защитил нас, – слабым голосом прошептал Десница.

Айя наконец отдышалась, выйдя из боевого транса, и огляделась по сторонам. Вокруг нее валялись трупы: северян, гвардейцев. Всего в нескольких шагах все так же висела на сабле мешком осевшего солдата Сойка. А рядом с ним на коленях стоял Медведь. Он все еще сжимал в обеих руках топоры, и кровь стекала с его рук на их лезвия и оттуда на пол. Кровь пропитала всю его одежду, и та прилипла к мускулистому телу. Медведь дышал, но каждый вздох сопровождался жутким влажным хрипом. На губах мужчины выступила пена.

– Питер? – тихо окликнула Айя, приближаясь.

Медведь ответил не сразу. Каждое слово давалось ему с трудом, и он делал большие паузы, чтобы попытаться сделать вдох отказывающими легкими.

– Это… конец, Айя.

– Ты служил Алору верой и правдой, брат мой.

– Я… исполнил… свое послушание?

– Да, Питер.

– Хорошо.

Прежде чем Медведь сделал свой последний вдох, Айя наклонилась к нему и мягко поцеловала окровавленные губы. Отстранившись, она несколько мгновений смотрела в лишенное жизни лицо Медведя, а затем почти ласковым движением пальцев закрыла его глаза.