Сумерки богов

– Ой, какие мы важные! Что значат споры и пророчества для такого никчёмного отродья, как ты? – сказал Гримнир. Он поднялся с корточек; в руках он держал череп Радболга Кьялландисона. – Думаешь, что всё знаешь? Тогда скажи мне: кто твой драгоценный Серый Странник? Назови его!

– Он Бог-Ворон; Бог повешенных; повелитель щита и сородич асов; Всеотец! Он Один!

Гримнир рассмеялся и покачал головой.

– Ошибаешься, идиотка! Может, он и носил лохмотья и шляпу так называемого Серого Странника, но это был не он. Одноглазый ублюдок, повелитель Асгарда, к этому непричастен, хотя я готов поспорить на свою жизнь, что он это одобряет. Причём всей душой!

– Может, это ты лжёшь, – сказала Ульфрун. – Ты сам хотел забрать меч, так ведь, двуличная свинья?

– Конечно хотел! Он принадлежит мне! Но почему я тогда просто не забрал его, если пришёл за этим? – ответил Гримнир. – Нар, безголовая ты идиотка! Что будет с тобой, если моя рука освободит Сарклунг? Думаешь, гейс просто позволит тебе жить дальше, поглощая смерть за смертью? Или тот, кто сотворил это с тобой, просто разом обрушит на тебя все эти смерти? Ну что, давай узнаем?

Он потянулся за рукоять Сарклунга…

– Не надо, – сказала женщина, облизывая губы. Её взгляд метнулся от длинной рукояти с навершием из желудя к мрачному лицу Гримнира. – Допустим, ты говоришь правду. Допустим, всё это сделал не Серый Странник… тогда кто? И зачем?

– Моя старуха, Халла, разгадала это, когда её поймало солнце, – ответил Гримнир. Он вытащил из нагрудного кармана кольчуги маленький мешочек, расшнуровал его и вытряхнул содержимое на ладонь. Среди клятвенных колец и амулетов лежали четыре каштана. Ульфрун присмотрелась внимательнее. На каждом была нацарапана руна: Ансуз, Исаз и два Наудиза. А-И-Н-Н. Он расставил их в правильном порядке большим пальцем с чёрным ногтем: Н-А-И-Н.

– Наинн. – Гримнир сплюнул и раздавил четыре каштана крепкой как тиски хваткой.

– Наинн? – покосилась на него Ульфрун. – Кто такой Наинн?

– Бородатый лорд, который высек Сарклунг. Выковал из сердца упавшей звезды в качестве дара дочери его кузена, Кьялланди, – Гримнир взглянул на рукоять, торчащую из черепа змея. – Это хорошая работа, и Кьялланди позарился на меч. Но его старшая дочь, Скрикья – та, что произвела меня на свет, – уже поклялась служить другому, самому сыну короля Нидавеллира. А этот идиот, Наинн, обиделся.

Да, тогда Спутанный Бог ещё не пришёл к моему народу и не раздал блюда с кровавым мясом девяти домам, которые выбрал в качестве своей прислуги, в том числе и дом Кьялланди. Но то была не козлятина и не говядина. Нар! Кровавый пир, который устроил Отец Локи, был отвратительным последом Ангрбоды, что родила могучего Фенрира, змея Ёрмунганда и безмолвную Хель. Те, кто были на этом пиршестве, изменились навеки.

Кольчуга зазвенела, когда Гримнир ударил себя в грудь.

– Они стали каунарами. И прежде чем эти бородачи изгнали мой народ из Нидавеллира, Кьялланди убил Наинна и отнял у него Сарклунг, – голос Гримнира понизился почти до шёпота и стал распевным, когда он рассказывал историю клинка. – Он орудовал им против асов на полях Ётунхейма, когда владыки Асгарда пришли забрать детей Локи с Ангрбодой, чтобы предстать перед судом этого проклятого ворона, Одина. И когда Всеотец провозгласил нашу погибель, Сарклунг отправился на бедре Кьялланди по Дороге Пепла в Мидгард. Он убил им Храуднира на склонах Оркхауга, его острие попало в глаз Балегира, прежде чем Кьялланди потерпел поражение. Он убил им проклятых римлян в Атласских горах. И когда он пал в битве, его сын Гиф вернул Сарклунг Скрикье, своей сестре, жене Балегира и королеве каунаров. Она нанесла этому несчастному змею тяжелую рану, но потом погибла. – Гримнир поднял череп своего сородича. – И Радболг вонзил меч в череп зверя и умер за это.

Ульфрун медленно закивала, запоминая длинную историю клинка. Наконец она сказала:

– Если всё это Наинн, то как? Это точно был не драуг, не ходячий труп, движимый ненавистью и местью.

Гримнир уставился на череп в своей ладони, погладил его по лбу в молчаливом благословении, а затем с некоторой долей почтения положил обратно. Когда он выпрямился, черты его лица потемнели от гнева.

– У Наинна было три сына. Двое умерли на Зеландии в 999 году. Последний, двергская крыса по имени Нали, открыл мне Дорогу Пепла, когда я искал полудана Бьярки. Он нарушил обещание, и мы подрались. Я думал, что этот ублюдок мёртв… но это был он, клянусь. Он и наложил на тебя гейс.

Ульфрун покачала головой.

– Зачем? Я не имею никакого отношения к этой вражде. Зачем гному искать меня?

– Он выбрал тебя, чтобы вернуть меч своего отца, – сказал Гримнир, пожимая плечами. – Наверное, надеялся, что вместе с этим ты оторвёшь мою проклятую голову. Убил Халлу, когда понял, что она расскажет мне о нём. И с тех пор эта свинья играет на нас, как на лютне.

– А если я возьму меч?

– Гейс исчезнет.

– Я не хочу, чтобы этот ублюдок победил, – прорычала Ульфрун.