Сумерки богов

– Слабая, идиотка, – пробормотал он, убирая нож. Подойдя к ней, он схватил её за руку и грубо перевернул на спину. Диса лежала с полуоткрытыми глазами, как тряпичная кукла, с линии роста волос стекала кровь. Он ударил её не так уж сильно, и потом, густая масса волос приняла на себя часть удара, ну или так ему показалось; и всё же он точно узнал звук проломленного черепа.

Гримнир выпрямился. Он сплюнул, а затем закричал через плечо в дом:

– Халла!

Он услышал шарканье босых ног старухи-тролля, когда та подошла к двери, но не вышла. Хотя солнце и было скрыто завесой облаков, оно всё равно имело силу превратить её народ в камень. Гримнир услышал, как она остановилась, выглядывая наружу, а затем:

– Что ты натворил?

– Она слаба, карга! – хмыкнул Гримнир. – Как и весь её вид. Слабые и бесполезные.

Халла презрительно зашипела.

– Тащи её в дом и поживее.

Под фундаментом дома, вниз по двадцати семи ступеням из сырого камня, вырубленным в земляной насыпи, располагался подвал. Это была не кладовая и не просто обшарпанная и лишенная света дыра, куда бросали гнить всякий мусор, с глаз долой и из сердца вон. Нет, размеры этого подвала были точными: вдоль стен тянулись восемнадцать каменных плит с вырезанными на них рунами, каждая шириной в фут; ещё девять шли по ширине с обоих концов. Балки из закалённого на огне ясеня образовывали сводчатый потолок с тяжелыми столбами в каждом углу, вырезанными из того же дерева. Единственная каменная плита лежала плашмя на земляном полу подвала. Всё это было делом рук Гифа – старшего сына Кьялланди и брата Скрикьи, матери Гримнира; провидца и колдуна.

Именно сюда Гримнир принёс Дису. Он положил девушку на каменную плиту. Её тело дрожало и сотрясалось конвульсиями, а белки глаз просвечивали сквозь полуоткрытые веки.

– Фо! – пробормотал он. – Говорю же, не так сильно я её и ударил.

– Идиот, – оскалилась Халла, её тон был безапелляционным. – Иди. Я сделаю всё, что смогу, и молись, чтобы этого было достаточно. Иди, говорю!

Троллиха втянула воздух и прогнала Гримнира резким движением руки, а сама повернулась и начала собирать всё необходимое. Она слышала, как захлопнулась дверь в подвал, а затем вернулась к Дисе и села возле неё, поджав под себя колени. Удар по виску девушки пробил ей череп; восстановление такой травмы было вне возможностей Халлы. Она останется такой, а к ночи умрёт, если только…

Если только…

Созвездие глубоко вырезанных рун вокруг, выполненных из сияющего серебра, излучало неземной свет. В этом слабом сиянии троллиха запела мелодичным голосом:

Под карнизом сидела старуха из Мюрквида,
Она взрастила там кусты и деревья.

Пока она пела, Халла использовала каменный пестик, чтобы растолочь ингредиенты в ступке размером с череп. Сначала конопляное семя и янтарь…

А они растили её в ответ,
Прикрывая от ненавистного света Сола.

Затем восковая зелень, соскобленная с бронзового слитка, смоченного в уксусе…

Помните этот договор, ландветтиры

древности,Что помогали мне в минувшие дни.

И железные опилки от раскалённых чёрных камней, которые сами боги швыряли с небес…

Я знаю девять миров, девятый – в дереве
С крепкими корнями под плесенью.

Наконец, Халла налила крепкого, неразбавленного вина из древнего глиняного кувшина, привезенного по суше и морю с виноградников греков, и размешала смесь палочкой из ясеня с вырезанными на ней рунами.

– Услышь меня, дух этой земли, веттир корней и деревьев, – сказала она, поднимая раствор над участком голой земли. – Я прошу твоей помощи. Выходи. Отведай вина Гуннледа, давай поговорим.

Халла вылила половину зелья в землю и стала ждать.

Сначала ничего не произошло. Смесь вина и магических ингредиентов смочила почву; она скапливалась в лужах и текла от борозды к борозде, пока земля медленно не впитала её.

Халла наблюдала. Её брови сошлись в нетерпеливом хмуром взгляде. Она вылила ещё немного…

Вот! Бледное, извивающееся существо прорвалось сквозь слой почвы – похожее на червя, только волокнистое. Он искал влагу, рыская по суглинку, пока не добрался до пропитанной вином земли. За ним последовал ещё один. Потом ещё. Халла знала, кто это: корни деревьев.

– Да, – сказала троллиха. – Выходите, великие веттиры. Испейте.

Внезапно земля вокруг каменной плиты задрожала. Сотни корней – ясеня и дуба, ивы и рябины – вышли из земли. Они сплелись воедино, извиваясь и скрипя, потрескивая и трясясь, пока не обрели жуткую форму… гомункула, карлика, имеющего подобие человеческого облика, и подвешенного, как зародыш, на носилках из сплетенных корней. Халла углядела намёк на позвоночник, переплетённые корешки, которые напоминали ребра, узловатый, похожий на череп выступ на узких плечах. В подвале пахло сырой землёй и спелым вином, когда веттир открыл свои пустые глаза.

Он заговорил шёпотом листьев: