Сумерки человечества

- Даю сто против одного, - ответил он пленнику, - что там у вас сидит один из тех ублюдков, которых мы обычно вешаем в первую очередь. Если вообще не сам главарь всей этой своры. И сейчас он цепляется за последнюю ниточку, какая у него осталась. Слово офицера ему еще подай.

Сам ведь без чести, думает, с ним кто-то будет по нормам поступать.

Хотя, не я один это решаю, но я лично за. Только своего слова я не даю.

Если смогу найти того, кто виноват во всем этом, даже голыми руками придушу, ни на кого не посмотрю. А как остальные?

- Я за, - сказал мародер, поднимая правую руку, - крови мы уже навидались, а людей и так мало осталось, чтобы так ими разбрасываться.

- Я тоже за, - подтвердил командир спенцназа, как я понял в последнюю минуту, милиции, - не ради этого столько людей положили. Мы же люди, а не вон… - он не договорил, а просто молча кивнул в сторону толпившихся мертвецов.

Остальные оказывались в меньшинстве, и лейтенант молча кивнул, соглашаясь с принятым решением. Офицеры смотрели друг другу в глаза, поблескивавших в неровном свете фонарей  техники.

- Надо передать им, что на таких условиях мы принимаем сдачу, пусть выходят по одному и складывают оружие перед входом, - сказал он, доставая мегафон.

Усиленный громкоговорителем голос донес до бандитов условия сдачи. Еще несколько минут у бандитов ушло на то, чтобы растащить наваленную баррикаду, после чего показались первые бойцы, с унылым видом выходящие из разбитых дверей и складывавших оружие перед выходом.

Почти все одинаково одетые, прятавшие лица за респираторами, они по одному спускались с лестницы, держа руки поднятыми над головой. Внизу их встречали солдаты, обыскивающие еще раз и забиравшие всякую мелочь, уже не нужную пленникам. Забирали ножи, сменные фильтры, остатки не расстрелянного боезапаса из карманов разгрузника и прочее, не выброшенное вместе с оружием. У одного бандита даже вытащили засунутый за пазуху ПБ, который тот пытался пронести. Когда понял, что его раскусили, попытался вырваться, но солдаты держали крепко. И прямо там же, не смотря на все его нытье и просьбы, пустили пулю в голову, в назидание остальным, если кто-то еще решит так же попытаться обмануть и пронести оружие.

- Надо кого-нибудь наверх отправить, - сказал Кантемиров, поглядывая с первой ступеньки на двери собора, - пусть за оружие посмотрит. Может, одни выходят, а другие там и останутся. Ведь даже точно не знаем, сколько там этих уродов. И еще пленники. Их тоже надо освободить.

Лейтенант, может, выделите несколько человек?

- Ладно, - пожал тот плечами, нервно поглаживая приклад ручного пулемета, - возьмите этого своего специалиста по Кремлю, а я к нему несколько солдат выделю, пусть сравнит, насколько там все изменилось.

  - Миш, - позвал Кантемиров, - все слышал?

Я, и так стоявший рядом и слышавший разговор от начала до самого конца, утвердительно кивнул головой. В это же время лейтенант вызвал четверых солдат, сняв их с занятых позиций и велев следовать за мной, обеспечивать безопасность и проследить за полной сдачей всего имевшегося у бандитов оружия.

Подниматься по разбитой и засыпанной мелкими обломками лестница собора было не очень приятно, особенно то, что каждый проходящий мимо тебя бандит смотрел на тебя таким взглядом, что казалось, душу должен был вырвать. Небольшие укрепления из мешком, сложенные перед воротами, разбитые вдребезги пулями крупного калибра, залитые кровью и высыпавшейся из пробитых мешков землей и мусором, оставляли открытым только небольшой проход, в котором даже два человека с трудом развернуться. Да и растащили закрывавшую вход баррикаду наспех, оставив еще более узкий проход. Пройти мимо не получилось, пришлось остановить медленно продвигавшийся поток пленных и протиснуться внутрь. Там зрелище открывалось тоже не из приятных.

Собор долго и упорно обстреливали, прежде чем принудили закрывшихся здесь бандитов к сдаче. Следы этих обстрелов были повсюду. Залитый кровью пол, мертвые тела, с контрольной дыркой в голове, лежащие среди обломков, у многих не хватало рук или ног – последствие попаданий крупнокалиберных очередей из пулеметов, насквозь пробивавших кирпичную кладку и не терявших убойной мощности, залетавших внутрь. Фрески облетели или были оббиты от сотрясений или рикошетивших осколков.

Большие и высокие колонны, поддерживающие свод над головой, потрескались и местами разваливались. Даже в самом своде были дырки от попаданий гранат, летавших по навесной траектории. Один из пяти куполов, бывших символом города, просел и почти развалил под собой удерживавшие его конструкции, только каким-то чудом не рухнув вниз. Если бы это произошло, собор развалился бы, как карточный домик. Большой и старинный иконостас, сам по себе уже бывший большой исторической ценностью, но хрупкий и постоянно реставрируемый, был пробит пулями во многих местах.