Сумерки мира

Солли как раз бежал мимо распахнутой двери, когда оттуда выскочил Девятикратный – почти голый, но с мечом в руке. Постоянный попросту не заметил мгновенного удара Солли, сползая на порог собственного дома, и Изменчивый еще раз вознес хвалу царившему вокруг мраку. Потом он скинул перевязь – и волк ворвался в дом. Ему было мало меча. Он хотел большего…

И лишь тогда возмездие можно будет считать совершившимся.

За первой дверью оказалась вторая. Солли толкнул ее лапой, и дверь со скрипом отворилась. Волчьи глаза сразу различили две фигуры, забившиеся в угол и жавшиеся друг к другу.

Девушка. Почти девочка, хрупкая, нескладная, и прикрытый ею мальчишка лет семи, молча дрожащий от страха.

Дети убитого на пороге.

Луна осторожно выглянула в разрыв между тучами и через открытое окно осветила комнату. Девушка увидела волчий силуэт и, вздрогнув, подняла голову. И в это мгновение Солли ясно прочел в ее взгляде тоску; знакомую, радостную тоску…

Это были глаза его матери. Это его отец лежал сейчас мертвым у входа… Это он сам тихо давился ужасом в углу, за ненадежной защитой худенького тела в легком платье…

Не думая уже о том, что он делает, Солли поднялся на две ноги, на две человеческие ноги – он стоял перед девушкой, и робкая, невозможная надежда стояла между ними. И луна не спешила спрятаться, забывшись в удивлении…

С шумом, шатаясь, словно пьяный, в дверь ввалился Ролло. В человеческом облике, совершенно обнаженный, и его меч был покрыт кровью. Человек-пардус был пьян этой кровью.

– А, и ты подыскал себе забаву, Солли! – выдохнул Ролло, оскаливаясь в упоении. – Ну что, поделим пополам? Тебе – девчонка, мне – щенок… А потом – каждого – тоже пополам, и еще раз…

Он воткнул меч в пол, готовясь стать пардусом, бешеной желтой кошкой, но тут Солли повернулся к нему, Ролло посмотрел в лицо приятеля – и сразу все понял.

– Да ты что, Сол… – протянул он, медленно пятясь к двери. – Они же твоего старика… и маму… ты что…

– Они. – Голос Солли был глух и бесцветен, как у Морна. – А потом мы… А потом опять они… и снова мы… и снова… Постоянные, Изменчивые – в одном мы постоянны, как никто…

Солли никак не мог остановится, он бубнил и бубнил как заведенный, и вдруг Ролло сжался в комок, а Солли сразу замолчал и испугался.

Не за себя. Как человек, он мог потягаться с Ролло, но Ролло-пардус, играя, разорвал бы и Солли-человека, и Солли-волка, а после…

Рука Солли инстинктивно легла на рукоять торчащего из пола меча Ролло, и в ту же секунду рычащий, оскаленный вихрь смерти ринулся на него из темноты. Солли, не задумываясь, вскинул руку для защиты, но пальцы его сомкнулись на рукояти мертвой хваткой, и острое лезвие распороло пардуса от задних лап до самого горла; мускулистое, дергающееся тело сбило Солли с ног, он тотчас вскочил, замахиваясь…

Спешить было некуда. Ролло умер.

– У вас есть где спрятаться? – обернулся Солли к девушке.

Она молчала.

– Есть, – ответил за нее мальчик. Потом подумал и несмело добавил: – Спасибо…

…Солли спрятал их в сарае, потом отнес туда же тело убитого им отца девушки – чтоб не увлекли в лес – и закидал всех троих сеном. Отец к утру должен был встать как любой из Девятикратных, и, по мнению Солли, он вполне способен был сам позаботиться о своей семье.

А потом он со всеми шел через лес. Многие тащили на себе тела Девятикратных, для завтрашнего продолжения, но сам Солли двигался налегке, унося в памяти девушку Постоянных с карими глазами его матери… и мертвого Ролло на полу…

Они шли не оборачиваясь.

3

…Проснулся Солли уже вечером. Вайл неспешно обгладывала кость из его запасов, и, когда он пошевелился – все еще крупный темно-серый волк, – она вопросительно взглянула на него. Взгляд у зверей значил куда больше, чем могли представить себе Постоянные, а во взгляде Вайл было даже несколько смысловых слоев.

Если первый лежал на поверхности – «Ты не сердишься, что я ем твое мясо?», то второй уже улавливался гораздо сложнее и весьма приблизительно означал: «Сейчас ты, наверное, тоже поешь, и что мы будем делать дальше?… Может быть…»

Еще глубже лежала особая, звериная любовь, покорность и нечто, близкое к понятию «преклонение» или «обожествление»…

Солли смущенно поднялся, проворчав что-то вроде: «Ладно, ешь, а там видно будет…», и решил заняться делом. Становясь человеком, он обратил внимание, что волки, у которых он, сам того не желая, отбил Вайл, никуда не ушли.

Они были здесь. Рядом.

Волки ждали. Все было правильно. Он сильнее, к нему ушла волчица, он поделился с ними добычей. Теперь он должен вести их. Он – вожак.

Это были уже не просто волки.

Это была стая.

Его стая.

Солли усмехнулся. «Стая – это неплохо, – подумал он. – В случае чего пять таких зверюг не помешают…»

Он неожиданно нахмурился и стал быстрее одеваться, попутно проверяя оружие. В момент изменения он почувствовал еще кое-что.

Кто-то шел за ним. Кто-то, настолько далекий, что лишь краешком сознания Солли сумел уловить опасность. Но она была. И медленно, но неуклонно приближалась.