Читаем Сумерки разума (СИ) полностью

— Я не вижу из-за нее никаких проблем, — заметила Элис, погладив сидящего рядом Джаспера по ладони. — И, если это для вас имеет какое-то значение, я вижу, что именно благодаря ей мы поймаем Джеймса.

После этих слов, сказанных с торжественной насмешкой, она обвела присутствующих значительным взглядом, загадочно улыбаясь при этом.

— Так и есть, — добавила она. — Видение пришло непосредственно перед приездом Беллы. Я видела ее, а рядом Джеймса, которому Эмметт и Джаспер отрывают голову. Видение было коротким, и много я заметить не успела, но факт остается фактом. Она приведет нас к нашей головной боли, за которой мы гоняемся столько времени.

— Постой, — тихо сказал Эдвард. — Джеймс… будет рядом с ней? Белла в твоём видении жива, Элис?

— Она лежит, — спокойно ответила девушка, — но она определенно жива. Даже если она ранена, я этого не вижу. Думаю, дело в ее запахе. Он очень неплох для современного человека. И очень сильный.

— Так, мы обсудим это всё чуть позже, — сказал Карлайл. — Я буду считать, что единодушно мы приняли Беллу в свою команду.

Воцарилось характерное молчание, какое бывает перед грозой и после принятого решения, которое устраивает не всех. Несогласие витало в воздухе, не способное родиться до конца вслух.

— Эдвард, тебе следует показать Белле наш дом и лучше ознакомить с делами. Остальных жду в конференц-зале. Присоединитесь к нам позже.

Неожиданно Эдвард почти свирепо посмотрел на Розали. Та пожала плечами:

— Не читай мои мысли, чтобы не расстраиваться.

— В чём дело? — быстро спросил Карлайл.

— Даже не думай, Розали, — прошептал Эдвард быстро одними губами.

— Позже, — пробормотала она. — Я обязана делиться такими мыслями, как аналитик.

— Будьте добры оставить свои разногласия на потом, — сказал Карлайл. — Мы выслушаем каждого, кто пожелает высказаться.

Он позвал остальных на второй этаж, и очень скоро мы с Эдвардом остались вдвоем. Он выглядел не то, чтобы возмущенным, просто напряженным и слегка дезориентированным новой проблемой.

— Они на это способны… Да, вполне, — он перевел взгляд на меня.

— Что случилось? — требовательно спросила я.

Он покачал головой:

— Мне нужно подумать.

Мы с ним медленно поднялись на второй этаж. Слегка тесный, идеально прямой коридор упирался в стену. Мы прошли мимо нескольких дверей и подошли к последней. На стене висел крест. Вся мебель здесь принадлежала когда-то прежнему хозяину, но деревянный гладко полированный крест выбивался из всей картины стиля дома. Эдвард рассеянно проследил за моим взглядом.

— Он выглядит… другим, — мне показалось разумным на время отвести его от его неприятных мыслей.

— Он вырезан в середине семнадцатого века, — пробормотал Эдвард. — Карлайл не расстается с ним. Он принадлежал его отцу. Странно, что он помнит своих родных. У всех нас о них несколько смутные воспоминания.

— Если не секрет, сколько лет твоему приемному отцу?

— Более трехсот. Триста шестьдесят два года, насколько я помню.

Я кивнула и, подумав, сказала:

— Наверное, рассудок человека теряет большую часть своей человечности после такого срока…

— Как ни странно, нет. Подвижность личности и способность меняться сохраняется до двадцати пяти. Потом становление. Потом кризис среднего возраста. Вместо старости у вампира личность словно бы застывает, как камень. Как правило, мы не меняемся. Это позволяет мне в каком-то смысле оставаться семнадцатилетним. Однако накопление опыта никто не отменял. Груз мудрости тоже играет свою роль. Просто даже трехсот лет мало, чтобы убить в человеке человечность. Во всяком случае, это касается Карлайла. Что до других старых вампиров… я никогда не видел их. Но на них твоя гипотеза распространяется. Это уже практически не люди.

— А кто?

Эдвард ответил с убежденной твердостью:

— Нежить.

Он определенно вкладывал в это слово какой-то другой смысл, и мне захотелось его понять. Разгадав мой вопросительный взгляд, он с готовностью пояснил:

— То, что не привязано к смерти, Белла, и есть нежить. Человек смертен. Смертно каждое биологическое существо. Нежити смерть не грозит, лишь упокоение. Таким образом, получается печальный парадокс. Нежить мертва, но она всё же живее других. Из подсознательной зависти люди твердили, что у нас нет души, потому что ею мы платим за бессмертие. Они говорили, что мы монстры, но мы просто стоим выше них в пищевой цепи и питаемся людьми так же, как лев питается антилопами. Они упрекали нас в том, что мы вампиры и упыри, словно быть бессмертным — страшный порок. Проблема в том, Белла, что люди так боятся смерти, что восхваляют ее в себе, потому что это единственный способ убежать от отчаяния. Они говорят — «живи моментом», влюбляйся с первого взгляда, лучше сделать и пожалеть… и так далее. Они проповедуют спонтанность, глупость, беспричинные эмоции они выдают за вдохновение. И в результате становятся теми, кто не отвечает сами за себя. Нежить — это то, что лишено способности умереть. Во всех смыслах. Бывает, что вампир кажется живым, но личность в нём сгнила. Это и есть упыри, вроде Джеймса. Но таких много и среди людей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Генерал в своем лабиринте
Генерал в своем лабиринте

Симон Боливар. Освободитель, величайший из героев войны за независимость, человек-легенда. Властитель, добровольно отказавшийся от власти. Совсем недавно он командовал армиями и повелевал народами и вдруг – отставка… Последние месяцы жизни Боливара – период, о котором историкам почти ничего не известно.Однако под пером величайшего мастера магического реализма легенда превращается в истину, а истина – в миф.Факты – лишь обрамление для истинного сюжета книги.А вполне реальное «последнее путешествие» престарелого Боливара по реке становится странствием из мира живых в мир послесмертный, – странствием по дороге воспоминаний, где генералу предстоит в последний раз свести счеты со всеми, кого он любил или ненавидел в этой жизни…

Габриэль Гарсия Маркес

Магический реализм / Проза прочее / Проза