Сумерки вождей

Все рассмеялись. Гостям явно хотелось сменить тему и поговорить о чем-то менее тягостном. Но Сталин не был расположен к шуткам на свой счет. Не желал, чтобы кто-то себе позволял нечто подобное. Он принялся отчитывать Глеба Бокия, метя и в остальных балагуров.

— Плохо, когда товарищи судят о том, чего не понимают и понять не хотят. На Кавказе много полезных и ценных проверенных веками народных традиций, которые и русским товарищам следовало бы знать. Если такая сила, как великорусский шовинизм, расцветет пышным цветом и пойдет гулять, — никакого доверия со стороны угнетенных народов не будет. И уж как минимум следует уважать товарищей с национальных окраин. Иное в нашей партии недопустимо. И недостойно настоящего большевика.

Уязвленный сталинскими словами Глеб Иванович поднялся со своего стула, чтобы ответить. Назревал серьезный конфликт с выяснением отношений. Но Ленин не дал ему разразиться. Он обратился к Бокию:

— Нам с вами надо сообща разработать маршрут. Вы ведь пойдете с нами?

— Конечно. Я специально взял оружие.

— Главное − не бояться врага, — напыщенно сказал Зиновьев. — Пусть они нас боятся. Ильич − наше главное оружие. Знаете, как моя жена Злата познакомилась с Ильичом? Владимир Ильич весной 1903 года приехал в Берн прочитать три лекции по аграрному вопросу. А Юлий Мартов в одной из статей в «Искре», не помню, по какому поводу, назвал Ленина «змеем-искусителем». И Злате горячо захотелось познакомиться с Лениным — «змеем-искусителем»», о котором все говорят и пишут, с Лениным, который занимает умы всех, и друзей, и врагов. Представляла она его почему-то крупным мужчиной, вроде Плеханова.

Доклад Ленина был назначен в одном из кафе Берна. Публика собралась заблаговременно. Когда Злата пришла, зал был уже полон. Помню, на вопрос кого-то из товарищей, почему так поздно, она шутливо ответила:

— Змей-искуситель без меня не начнет.

— А вы в этом уверены? — спросил ее показавшийся ей невысоким широкоплечий человек со сверлящими глазами и с улыбкой во все лицо.

— Уверена, — задорно ответила Злата.

— Тогда прикажете начинать? Я докладчик.

Она обмерла. Как! Она с самим Лениным говорила в таком тоне…

Свердлов посмотрел на него иронически.

Сергей Аллилуев укоризненно заметил Ленину:

— До Приморского вокзала-то мы с Глебом Ивановичем вас проводим. Мне тут все повороты известны. Так что этот участок маршрута в порядке. Дальше вы на дачном поезде едете до станции Разлив. Но меня беспокоит тот, кто обещал ожидать вас на вокзале!.. Какого ненадежного человека вы выбрали себя в провожающие! Он же бывший уголовник!

Ленин отмахнулся:

— У нас хозяйство большое, а в большом хозяйстве всякая дрянь пригодится. Бебель сказал: если нужно для дела, хоть с чертовой бабушкой войдем в сношения. Бебель-то прав, если нужно для дела, тогда можно и с чертовой бабушкой.

— Разве можно доверять таким людям? — сокрушался Аллилуев. — Неужели бы мы не нашли для такого важного дела товарища с безупречной репутацией?

Ленин посмотрел на него не без иронии.

— Помните владельца мебельной фабрики на Пресне Николая Павловича Шмита? Он нам очень помогал деньгами. Потом его посадили − за то, что он в революцию 1905 года создал на фабрике вооруженную дружину. А он взял и покончил с собой в изоляторе Бутырской тюремной больницы. Разбил окно и порезал себя осколками… Совсем был молодой человек, двадцать четыре года, а тюрьмы не выдержал… Ну, мы долго возились, чтобы его деньги получить. От имени младшего брата покойного, Алексея Павловича, ему восемнадцать лет было, составили заявление в суд об отречении от своей доли наследства. Так что всеми деньгами распоряжались сестры Шмита Екатерина и Елизавета. Двое большевиков, выполняя решение партии, к ним посватались. История была долгая и муторная. Но один из них…

— Виктор Константинович Таратута, — подсказал Зиновьев.

— Верно, Виктор, — повторил за ним Ленин. — Так вот Виктор женился на Елизавете и первым делом позаботился о том, чтобы жена все деньги отдала нам, в партийную кассу. 190 тысяч рублей золотом, перевели их за границу, получили в Париже 510 тысяч франков. Таратута резкий парень был. На одном совещании, когда страсти накалились, он металлическим голосом произнес: «Кто будет задерживать деньги, того мы устраним». Я его за рукав дернул, чтобы он не откровенничал…

Аллилуев неопределенно кивнул. Он слышал об этой истории, но деталей не знал.

— Вот вы смогли бы ухаживать за богатой девушкой ради ее денег? — прямо спросил его Ленин.

— Нет.

— И я бы не смог перебороть себя, — меланхолически добавил Зиновьев.

— А Виктор Таратута смог, — заключил Ленин. — Очень полезный человек, потому что он ни перед чем не остановится ради партии. Мы его на лондонском съезде кандидатом в члены ЦК избрали. Нам такие люди позарез нужны. А если у кого-то и были грешки в царские годы, мы на их прошлое оглядываться не станем. Партия — не пансион для благородных девиц. Нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали. Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он мерзавец…