Сумерки вождей

— Что же вторая сестра? — поинтересовался Аллилуев.

— Екатерина Шмит не хотела отдавать все, — неохотно сообщил Ленин, — ссылалась на то, что у нее обязательства перед рабочими отцовской мебельной фабрики. Она вышла замуж за помощника присяжного поверенного Николая Адамовича Андриканиса. Тоже социал-демократ, а с деньгами расставаться не желал. Только треть наследства нам перевел.

— Да еще и скандал устроил, — добавил Зиновьев. — Мартов за него вступился. Третейский суд устроили. Получилось: меньшевики бескорыстные, а мы на чужие деньги заримся. А время какое было! Черная реакция, партия в подполье, деньги позарез нужны.

Ольга Евгеньевна предложила:

— Владимира Ильича положим спать в комнате Феди, сына, — на кровати у окна. А из комнаты дочерей перенесем диван для Григория Евсеевича. Поставим его к той стенке, под портретом Байрона. Вам обоим необходимо выспаться перед дорогой. А у нас все условия.

— Главное, чтобы никто не шумел, — озабоченно сказал Ленин. — Я плохо сплю.

— На цыпочках будем ходить, — обещал Аллилуев. — В вашу комнату никто не зайдет. У нас места достаточно.

— У Аллилуевых замечательная квартира, четырехкомнатная, — одобрительно заметил Сталин. — У них есть даже медная ванная с горячей водой, она греется на кухне и поступает прямо в ванную. Видели уже? В баню ходить не надо.

Ольга Евгеньевна посоветовала для маскировки забинтовать Ильичу лицо и лоб:

— На улице сколько угодно раненых − война!

Ольга Аллилуева принесла широкий бинт и предложила свои услуги:

— Я же медсестра.

Но Ленину идея не понравилась:

− Пожалуй, не стоит. С этой повязкой я скорее привлеку к себе внимание. Не лучше ли просто побриться? Посмотрим, каков я без усов и бородки.

Поинтересовался у хозяйки квартиры:

— А где у вас зеркало? Ищу и не могу найти.

— Сейчас принесу.

— Никогда не уделял столько внимания своей внешности, — иронически заметил Владимир Ильич, разглядывая себя в зеркало.

— Я могу вас побрить, — предложил свои услуги Сталин. — Мне нужны только бритвенные принадлежности.

— У нас все есть, — сказала Ольга Аллилуева. — Прошу в ванную комнату.

Все последовали за ней.

— Вот бритва, помазок, мыло.

Владимир Ильич принялся намыливать себе лицо.

Сергей Аллилуев вытащил из комода пузырек с одеколоном и протянул Сталину. Тот вполголоса доверительно поделился с хозяином квартиры:

— Ильич совсем пал духом. Даже страха своего скрыть не может. Понимаю, у него же старшего брата повесили. Такое не забывается. Но ведь Ильич прав — жизнь важнее всего. Я тут встретил одного деятеля. Он рассказывает: «Иду по улице. По обеим сторонам улицы солдаты и проститутки занимаются непотребством. Одна раскрашенная девица обращается ко мне: «Товарищ! Слышали лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»? Пошли ко мне домой». Вот что значит революционные лозунги завоевывают широкие массы трудящихся!..

И Сталин весело рассмеялся.

Судьба страны решается не на выборах

Квартира Аллилуевых. Сергей Яковлевич Аллилуев сорвал листок с календаря − сегодня 25 октября 1917 года.

— Погода − типично питерская, промозглая, холодная. Над Невой молочный туман. На улицу выходить неохота. Как они тут живут?

— Тише, папа! — предостерегающе сказала Надя. — Иосиф еще отдыхает.

— Пора бы и встать, — ворчал Аллилуев. — Уж обеденное время. Хорошо быть профессиональным революционером − спи сколько пожелаешь. У нас на электростанции такого себе никто не позволяет.

— Он очень поздно ложится, — заступилась за гостя Надя.

Сергей Яковлевич пожал плечами:

— Я проголодался и иду на кухню.

Девушки остались одни.

— А помнишь, — сказала сестре Надя, — еще на той квартире Сталин заходил к нам поздно вечером совершенно усталый? Сидел на диване в столовой, и у него глаза закрывались. А мама ему предложила: «Если хотите немного отдохнуть, Coco, прилягте на кровать в угольной комнатке. В этом гаме разве дадут задремать».

— Мама помогала Сталину, когда его сослали. — Надя подошла к трюмо и достала из шкатулки письмо. — Видела? Это он маме написал: «Очень вам благодарен, глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, за Ваши добрые и чистые чувства ко мне. Никогда не забуду Вашего заботливого отношения ко мне! Жду момента, когда я, освободясь из ссылки и приехав в Петербург, лично поблагодарю Вас, а также Сергея, за все».

— Ты, конечно, не помнишь, как Иосиф в первый раз пришел к нам, — сказала Анна. — В черном пальто, в мягкой шляпе. Тогда он был очень худым. Бледное лицо, внимательные карие глаза под густыми, остро изломанными бровями. Он мне сразу понравился. А ты была еще слишком маленькая! Папа знал его еще в Тифлисе и Баку. Рассказывал, что Coco несколько раз арестовывали и ссылали. А в Батуме его прозвали Коба, что по-турецки означает «неустрашимый».