Сумка Гайдара

В каждом, кто ищет, живет вера в счастливый случай: вот еще один удар заступом, еще одна скважина, еще один опыт — и мать сыра земля или таинственная, а порой и жестокая природа отдадут или откроют тебе то, за чем ты пришел.

Эту веру в непременную удачу нам привили фильмы и книги, где за полтора часа экранного времени или на протяжении двухсот страниц остросюжетного романа главный герой, исправив собственные ошибки, победив скепсис окружающих и перехитрив безмолвную природу, что-то там триумфально доказывает.

На самом же деле профессиональные кладоискатели — геологи и археологи — нередко ищут свои «острова сокровищ» десятилетиями. А между тем островки-то немалые... Древний город может занимать громадные площади. А уголь или нефть какого-нибудь месторождения может потянуть на миллиарды тонн. Казалось бы, чего тут искать? Иди и бери.

А на деле далеко не каждому выпадает подержать на ладони два-три невзрачных, только что извлеченных из грунта кристаллика или ритуально омыть себе лицо в первом фонтане нефти. И уже точно подсчитано: у геолога в среднем всего два шанса против девяноста восьми найти то, что он ищет. Вот почему кладоискателям нужно прежде всего терпение.

* * *

В последний день, намеченный для поиска пистолетов, мы трудились как одержимые. Убедясь, что и под оставшимися березками Володиного тайника нет, мы выбрали несколько других. Выгребли новые тонны песка. Когда стемнело, разожгли костры. И кинули в изнеможении лопаты лишь в десять вечера.

Мы пробыли в лесу четырнадцать часов. Сделали за это время только один перерыв. И лишь сейчас, разогнув спины, увидели ту панораму, что развернулась вокруг.

Стволы, ветви и даже листья деревьев покрыл лед. Было такое впечатление, что каждый дуб и каждую березу одели в толстое стекло.

Деревья увеличились в размере. Ветви, нависая со всех сторон, походили на застывшие хищные щупальца, свет костров отражался в ледяной чешуе. В глаза, куда ни повернись, ударяли синие, желтые, зеленые блики. Было такое ощущение, что лес ожил и деревья перемигиваются между собой. Зрелище было фантастически красивым. Но нам от него сделалось не по себе.

Мы торопливо собрали инструменты, погрузились в машину, но и по дороге в Канев деревья тянули к нам свои остекленевшие ветви, царапались в окна, сердито ударяли по крыше.

Высадив нас возле гостиницы, Юра спросил:

— Что делаем завтра?

— Будем звонить в обком просить помощи, — ответил я ему. — Будем искать тайник Михаила Ивановича.

ГЛАВА, КОТОРОЙ ТРУДНО ПОДОБРАТЬ НАЗВАНИЕ

...Пятеро саперов работали восьмой день. Командовал ими лейтенант Толя Григорьев, высокий, всегда улыбающийся широкими расплюснутыми губами. В детстве Толя был музыкантом, играл на трубе в военном оркестре. Потом решил стать сапером. И теперь готовился в военно-инженерную академию.

Еще в поиске участвовали бульдозерист дядя Миша, экскаваторщик Николай Александрович. И десять добровольцев прислал райком комсомола.

К сожалению, Швайко уехал домой. Юру отозвали. Возил нас в лес грузовик с фанерным верхом. На фанере, броско: «Люди!» Та же трехтонка доставляла инструменты и продукты: обед мы готовили сами.

Главными работниками у нас считались саперы. Каждого сопровождали двое или трое местных ребят. Если боец «слышал» железо, в дело вступали землекопы. Если звук в наушниках усиливался, сапер дальше уже раскапывал сам. Но когда миноискатели долго молчали, на помощь со своим экскаватором приходил Николай Александрович.

Полукубовым ковшом метр за метром он срезал тонкие ломти грунта. А в случае надобности копал глубже.

Во время работы экскаватора я всегда стоял рядом, наблюдая за тем, что высыпется из ковша. Я не терял надежды, что рано или поздно блеснет осколок стекла или я замечу в комках земли полуистлевшую обложку служебного удостоверения.

Забегая вперед, скажу: ни одной трехлитровой помидорной банки, закопанной лесником, мы не нашли.

А тем временем бульдозерист дядя Миша осторожно корчевал пни. Он упирался острым краем косо развернутого ножа в пень и на самой малой скорости трогал с места свой «танк». Пень начинал клониться, показывая облепленные землею корни. Кто-нибудь при этом наблюдал. не появится ли в их переплетении какой предмет. Когда вывороченный пень ложился срезом на землю, сапер прослушивал его «бороду» и опускал щуп в землю.

Лес, в котором мы безуспешно искали два пистолета, оказался набит сталью.

Откапывали мы каждый день. Но что? Разорванные стволы минометов, тележки от пулеметов «максим», автоматные магазины, иные еще с патронами, каски обеих армий, остовы винтовок, пряжки, ремни, изъеденные ржавчиной штыки, пуговицы, котелки, шомпола, гаечные ключи, осколки бомб и снарядов, части автомобилей и просто рваные куски железа.

А на восьмой день произошло одно событие. Я дежурил по кухне. На вкопанных в землю рогулинах в ведре варился лапшовый суп с картошкой и полученной в совхозе бараниной. А в другом очаге попыхивал поставленный на угли чугун с кашей.

Но дрова подвернулись сырые. Суп мой упорно не закипал. А время близилось к обеду.