Сумка Гайдара

Костенко был «туточки». Он сидел в кресле с белым, словно бы напудренным лицом. То, что его заставляли столько времени ждать, он объяснял пренебрежением к себе, которое связывал с тем, что немцы стали ему меньше доверять.

ДОМАШНИЙ УЖИН

А пятеро партизан, из-за которых начался и вот-вот должен был потухнуть небольшой телефонный переполох, постучались в хату Степанцов. Феня их тут же усадила за стол. Кормя борщом из теплой печки и тушеной картошкой, торопливо сообщила нехитрые новости: назавтра после боя приезжали в село германцы. Обошли все дома. Похватали несколько кур. И уехали. Сейчас ни одного солдата в Лепляве нет.

Феня предложила остаться переночевать. Соблазн, конечно, был велик, но партизаны поблагодарили за ужин и направились дальше.

ПРЕРВАННОЕ ТОРЖЕСТВО

Старательный лейтенант, видя, что не дозвониться, отправил с письменным донесением связного. Путь до ресторана был некороток, но транспорта в своем распоряжении лейтенант не имел.

Майор еще днем позаботился о том, чтобы все легковые машины и мотоциклы с колясками были поданы к ресторану — развозить по домам «свежих кавалеров», поскольку «герои имеют право на маленькие слабости».

Когда посыльный добежал до ресторана, швейцар в фуражке с золотым галуном его не впустил.

Связному оставалось только вернуться, но расторопный шофер из штаба, который изнывал от безделья, погрозил швейцару кулаком и втолкнул посыльного в кухню. Среди крахмальных колпаков, раскаленных плит, чанов и столов с грязной посудой солдат и вовсе растерялся, но его приметил официант, тайный приятель гестаповца со шрамом.

— Вы желаете поужинать? — спросил официант по-немецки.

— О нет, мне нужен герр майор.

Официант показал солдату, где повесить шинель, провел его в пиршественный зал и шепнул майору, что к нему посыльный.

Майор, продолжая улыбаться своей только что произнесенной шутке, извинился и с бокалом в руке подошел к солдату.

— Выпей за нас, — сказал он, протягивая свой бокал. — Я надеюсь, в следующий раз ты тоже будешь в этом зале. — На кармане майора поблескивал новый бронзовый крестик с мечами, полученный нынче днем.

Выхватив в записке глазами фразу: «...в Лепляве обнаружены партизаны», майор почувствовал, как у него сохнет во рту и улетучивается праздничное настроение.

Майор кивнул солдату. Вернулся к столу. Мельком взглянул на своего заместителя, который всего четыре дня назад рапортовал, что партизаны полностью уничтожены: «...кого пощадил минометный огонь, те предпочли утопиться в болоте, демонстрируя свой славянский фанатизм».

В этих выражениях было доложено командующему, который велел послать шифровку о разгроме отряда «наверх», как доказательство решительности мер, принятых после гибели несчастного коменданта Переяслава.

Отложив беседу с заместителем до утра, майор незаметно, по-английски, покинул зал: он не хотел прерывать торжества.

ТРИУМФ ДОНОСЧИКА

Районный староста не дождался ответа — его разъединили. Изнывая от подозрений и страха, он метался по своему кабинету, не зная, что предпринять. И когда ему позвонил майор, Костенко был уже так измучен, что отвечал торопливо и невпопад.

У майора сложилось впечатление, что староста боится мести партизан и хотел бы для острастки прочесать лес. И начальник гарнизона разозлился на эту «славянскую свинью», которая испортила ему праздник.

Однако майор помнил жесткое правило, которое им долбили в офицерском училище: внимательно относиться даже к сомнительным разведданным. И он велел спросить на всякий случай у старосты, можно ли переговорить с его секретным сотрудником.

А «секретный сотрудник» в это время замерзал. Тепло и решительность, которые он на время почерпнул из бутылки со шнапсом, внезапно иссякли. И Глазастый отчетливо понял, что погиб, что во хмелю занес ногу над пропастью.

Оглушительный звонок наполнил комнату. Сильный неожиданный звук на короткое время парализовал полицая. И телефон прозвенел еще несколько раз, пока Глазастый снял трубку.

— Алло, алло! Как вас там, — услышал он властно-небрежный голос. — Господин майор поручил мне задать несколько вопросов.

Но Глазастому от холода и страха уже было все равно. И он отрешенным голосом поведал о том, как ужинал с жинкой, услышал шаги, увидел пятерых с мешками и догадался, что табор у них в Прохоровском лесу.

И когда майор поинтересовался, почему же все-таки он решил, что это партизаны, Глазастый опять вспомнил высокого:

— Я вроде чул, что вин письменник.

— Минуточку! — прервал Глазастого переводчик.

Переводчик был важным и осведомленным лицом. Он участвовал во всех серьезных допросах, переводил гестаповцу и майору показания дезертира Погорелова, который тоже упоминал «корреспондента и письменника».

Переводчик сразу оценил серьезность сообщения. Если будет схвачен опасный террорист, многие заработают себе на этом повышения и награды.