Сумка Гайдара

Тут только я поняла, куда они его ведут. Внутри все окаменело, руки сами начали засовывать в узелок хлеб, луковицу, вареную картошку, брусочек сала. Не помню, как получилось, но на несколько секунд мы остались вдвоем. Муж мне шепнул:

«Я тебе оттуда сообщу, где все заховано».

Еще было время спросить: «Сейчас скажи где», но несчастье, которое совершалось в ту минуту, заслонило остальное.

Вошел начальник леплявской полиции, кивнул мужу:

«Поехали».

Только тут я очнулась.

«За что вы его увозите?!»

Начальник важно ответил:

«Он хотел меня убить».

«Да вы что? — обрадовалась я. — Он даже курицу зарезать не может. Я за него это делаю».

Муж сел на телегу. По бокам — полицаи. И воз покатил.

ПИСЬМО, НАЙДЕННОЕ В ПИДЖАКЕ

— Удалось вам повидать Михаила Ивановича после ареста? — спросил я.

— Удалось. — И после запинки добавила: — Два раза. Его увезли в Гельмязево. Тюрьма помещалась в бывшем здании райисполкома. В приемной полицай отыскал в длинном списке фамилию мужа, принял от меня передачу и сказал:

«Подойди на улице к форточке».

Я выбежала. К рамам уже были приделаны толстые решетки, но открылась форточка, и я увидела мужа. Он показался мне заспанным. Лишь после догадалась, что его уже пытали на допросах и он был измучен.

«Зачем ты пришла? — спросил он громко и резко. — Лучше бы смотрела за детьми. — И понизил голос: — Я тебе обещал...»

Но тут в камере начался шум. По-моему, там кого-то били. Муж махнул рукой, и форточка захлопнулась.

Я вернулась в Михайловку. Посоветоваться не с кем. Женщина, у которой мы снимали комнату, потребовала, чтобы мы немедленно от нее съехали. А кто нам сдаст другую квартиру?.. Я убедила хозяйку, что мужа арестовали по ошибке и скоро выпустят. И опять пошла в Гельмязево — за пятьдесят километров.

Отдала передачу. Муж в окне больше не появился. Я подождала. Вернулась в комендатуру. В комнате начальника сидел молодой хлопец, рослый, крепкий. Беседуя со мной, он от смущения розовел. Я спросила, в чем вина моего мужа.

«Обвинение очень серьезное. По нашим сведениям, у Швайко имелся радиоприемник, по которому он слушал советские радиопередачи, а потом разносил листовки».

«Значит, — обрадовалась я, — мужа взяли не за помощь военным».

«Да что вы, — замахала я на полицая руками, — у нас никогда приемника не было! Муж мало зарабатывал. В Лепляве все это знают».

Полицай приветливо улыбнулся:

«Если староста даст вам такую справку, это сильно облегчит положение Швайко».

Боясь поверить счастью, я побежала обратно. От Гельмязева до Леплявы восемнадцать километров. Прибежала — старосты нет. Будет только завтра. Я — домой. Поглядела, как дети. Схватила новый узелок и с утра пораньше — в Лепляву. Староста дал мне справку. Я опять в Гельмязево. Попадаю к стеснительному полицаю.

«Очень хорошо, — говорит он, прочитав справку. — Документ меняет всю картину».

Я стала горячо благодарить его за участие. Он опять порозовел. Гордая собой, я вышла из комендатуры и толкнула соседнюю дверь — передать Михаилу Ивановичу еду.

«Швайко у нас нет», — сообщил мне тюремщик.

«Вы, наверное, плохо посмотрели список. Я только вчера приносила ему передачу, и у меня приняли. А сейчас я привезла справку, что он не виноват, и его, наверное, в ближайший день-два выпустят».

«Швайко у нас нет», — раздраженно повторил тюремщик.

«Где же он?!»

«А тебе не все равно? Где бы он ни был, он закопан». — И засмеялся.

Я пошла на кладбище. Туда вела широкая, наезженная дорога. После базара кладбище было самым посещаемым местом. Меня нагнали несколько женщин, у которых тоже не приняли передачу.

Кончалась зима. Земля была мерзлой. И ходили разговоры, что полицаи ленятся как следует закапывать могилы. И мы шли, надеясь неизвестно на что.

Кто-то притронулся к моему плечу. Я увидела незнакомого мужчину. «Вы жинка Швайко?» — спросил он тихо.

Подавляя крик и плач, я едва слышно произнесла:

«Он... живой?»

Мужчина помотал головою:

«Обождите меня здесь».

Я остановилась. Было пронизывающе холодно. Я подумала: «Дети еще не знают, что они сироты».

Незнакомец появился в сопровождении двух молодых парней с лопатами. Я его спросила:

«Откуда вы знаете Михаила Ивановича?..»

«Я приезжал весной резать лес на хату. Михаил Иванович узнал, что у меня много детей. Подобрал хорошие деревья. «Пусть, — сказал он, — твой дом стоит двести лет».

Мы вышли к пустырю в конце кладбища. Посредине зияла запорошенная снегом яма. Была она засыпана только наполовину. Незнакомец велел молчаливым своим приятелям:

«Начнем здесь».

...У самой стенки братской могилы, в усталой позе, свесив голову на грудь, сидел мой муж. На нем была нижняя рубаха, шерстяной свитер кто-то украл. А на коленях лежал старенький пиджачок, в котором он ушел из дома.

«Помогите спуститься... туда», — попросила я незнакомцев.

У меня с собой была кошелка. В ней лежала скатерть, которую я собиралась поменять, если понадобится, на самогон для полицаев. Теперь я хотела завернуть в эту скатерть мужа.